Восхождение в затерянный мир
Шрифт:
— Поркнокер без жратвы не работник! — пробурчал один немолодой старатель, выходя из магазина на солнцепек.
В Камаранге действует кинотеатр, открыта поликлиника. Правда, местные индейцы в целом отличаются крепким здоровьем. Малярия почти совсем ликвидирована, однако точный контроль осуществлять трудно, поскольку через границу сюда приходят индейцы из Бразилии, а в бассейне Амазонки малярия еще распространена довольно широко. Зато в районе Камаранга нередки желудочные заболевания, вызванные потреблением очень острого перца и популярного здесь ферментированного напитка касири. Как и во многих других селениях в глуши, нередки эпидемии гриппа, и едва ли не каждый член экспедиции переболел им на той или иной стадии нашего
На территории военного лагеря высилась горка снаряжения, привезенного в Камаранг нашим передовым отрядом. Сам лагерь чем-то напоминал обитель Робинзона Крузо: пальмы, цезальпинии, попугаи, пойманные и прирученные солдатами, даже один ручной гокко. В дальнем конце расчистки, на которой выстроились крытые железом бараки, за отдельно стоящей будкой с ненужной вывеской «Шитхауз» [3] находилось подобие пристани с причаленными к ней лодками. Инструкция о постоянном распорядке, прибитая на дереве на видном месте, содержала пункт о применении оружия при несении караульной службы; в частности, предусматривался такой случай: «Для убийства тигров в целях самообороны». «Тиграми» в Гайане называют всех представителей кошачьих, но если говорить о ягуарах, то они в этой районе достигают изрядных размеров.
3
Уборная.
Мы обнаружили своих товарищей в столовой под навесом, за столом, окаймленным длинными скамейками. Присоединясь к ним, чтобы подкрепиться, мы услышали, что Адриан был вынужден задержаться еще на день в Джорджтауне по какому-то неотложному делу. Небрежно бросив «привет!» и помахав рукой, Чан-А-Сью побрел обратно к своему самолету и забрался в кабину. Этому скромному человеку мы бесконечно благодарны за то, что впоследствии он спас нашу экспедицию.
Было решено, что трое восходителей — Дон, Джо и я — займут одну лодку, а остальная часть отряда пойдет на другой, у которой был несколько более быстрый ход. Это обеспечивало большую подвижность съемочной группе — они могли снимать нас, пропускать мимо себя, потом опять нагонять. Нил развернул кипучую деятельность, нетерпеливо подсказывая Алексу, какие кадры ловить, пока мы грузили в лодки наше имущество.
Река угрюмо катила свои бурые воды; казалось, это течет густое пиво из прохудившейся пивоварни. Мы отчалили от большого поваленного дерева, играющего роль пристани, и пошли вдоль берега, покрытого пышной растительностью. Наконец-то мы в пути! Однако это не означало прощания с цивилизацией: рев мощных подвесных моторов сокрушал тишину и покой, и можно было наперед сказать, что дикую фауну мы увидим только издалека, да и то мельком.
Обогнув мыс, мы двинулись вверх по Мазаруни, такой же бурой, как Камаранг, и весьма мирной на этом участке. Для меня тут все было ново, а Дону Мазаруни напомнила плавание по Амазонке, совершенное им на плоту вместе с нашим общим другом Дэйвом Батгейтом из Эдинбурга, который был с нами на Эвересте. Дон отзывался о своем плавании как о не слишком трудном предприятии.
На воде было куда прохладнее, чем на суше. Наша лодка шла со скоростью девяти узлов, прижимаясь к берегу, а лодка Нила с пятидесятисильным мотором лихо носилась взад-вперед. Несколько раз мы лишь с трудом избегали столкновения. А затем пошел дождь. Это был даже не ливень, а что-то похлеще, косые струи дождя вонзались в реку, будто стальные прутья. В два счета мы промокли насквозь, и я принялся вычерпывать воду из лодки консервной банкой. Джо и Дон не могли меня поддержать, так как сидели на носу на горе ранцев. Терпеливо наполняя и опорожняя банку из-под сгущенки, и размышлял о наших планах. Почему-то мне не верилось, что из моего остроумного предложения Адриану
Мне не раз доводилось летать на вертолетах в сложных условиях, и я склонялся к выводу, что условия на Рорайме не просто сложные, а кошмарные. Турбулентность около скал страшная — мы смогли убедиться в этом, когда Чан-А-Сью подлетел вплотную к песчаниковой башне, а маленький вертолет… Мои опасения не вдруг родились. Еще дома, беседуя с моим другом Тедом Новаком, одним из самых опытных вертолетчиков Великобритании, я поделился с ним своими сомнениями относительно способности летающей мясорубки достичь вершины Рораймы. Тед подтвердил мои опасения и добавил, что вряд ли вертолет вообще сможет подняться на высоту две тысячи семьсот метров с полезной нагрузкой, разве что у него будет двигатель с наддувом. Разумеется, вертолет, на который мы могли рассчитывать, не обладал таким двигателем, но, по, словам Адриана, его владелец Джордж Грансоулт, сам сведущий пилот, считал, что сможет без груда забрасывать снаряжение в район болота Эль-Дорадо у подножия Великого Носа. Пожалуй, на этой стадии экспедиции из всех нас один только Адриан вполне отдавал себе отчет в сложности обстановки у Рораймы с ее погодными капризами, зато он не знал, насколько ограничены возможности вертолетов. А потому никто из нас не мог предвидеть, что вертолет окажется не в состоянии помочь нам в такой момент, когда мы будем особенно нуждаться в нем.
До болота Эль-Дорадо, у которого располагались последние лагеря экспедиций 1971 и 1972 годов, мы намеревались идти с минимумом снаряжения и продуктов, а затем ждать, когда обстановка позволит приземлиться вертолету с нашим имуществом. Как только выдастся хорошая погода, вызовем его по радио. На этот вариант мы и делали ставку вопреки здравому смыслу. Кроме того, предполагалось, что вертолет доставит на вершину ученых и нашего почетного почтмейстера, чтобы они могли выполнить там свои задания.
В первый день мы наметили дойти до селения Маиурапаи. Адриан договорился, что здесь будет дозаправляться вертолет (горючее должны были доставить военные на лодке из Камаранга), и в это же селение предполагалось забросить основную массу наших грузов. Вместе с нами плыл Бобби Фернандес, отпрыск одного состоятельного джорджтаунского семейства; ему наскучила городская жизнь, и он слонялся по необжитым уголкам Гайаны, поднимаясь вверх по далеким речушкам. Бобби вызвался остаться в Маиурапаи и помогать вертолетчику. Он был на «ты» с лесом и управлял лодкой не хуже любого индейца. А еще Бобби обожал плавать, и при каждом удобном случае его смуглое тело рассекало речную воду со скоростью каймана.
Нашим рулевым был вождь селения Како, лежащего впереди у слияния рек Како и Мазаруни. Горделивым и суровым выражением лица он смахивал на сфинкса. На широких плечах вождя (мы величали его шкипером) лежала немалая ответственность.
Как ни старался я вычерпывать воду, моя банка не выдерживала состязания с дождем, и шкипер, взяв другую банку, стал помогать. Казалось, мы не один час шли вверх по реке под ливнем, когда индеец внезапно заглушил мотор, и лодка, пробиваясь сквозь завесу дождя, плавно уткнулась в песчаную косу. Поблизости были причалены другие пироги. Шкипер показал на берег, где можно было различить крышу какой-то хижины.
— Како, — объяснил он и прытко выскочил на сушу.
Мы с трудом выпрямились, разминая окоченевшие ноги.
— Приехали? — спросил Джо, в пятидесятый раз затягивая шнурок своего капюшона.
— Спроси кого-нибудь другого, так-перетак, — выругался Дон, сжимая губами мокрую сигарету. — Что до меня, то мои ноги явно еще не ладят с лодкой.
Он медленно встал, раскачивая лодку
Между тем более быстроходная лодка где-то отстала; очевидно, забарахлил мотор. Впрочем, нам сейчас все равно было не до съемок: наш энтузиазм, мягко выражаясь, несколько отсырел!