Восхождение Запада. История человеческого сообщества
Шрифт:
В VIII в. до н. э. пророческая традиция подверглась большим изменениям. Место групп экстатических святых заняли отдельные пророки, которые чувствовали себя вдохновленными Яхве на обличение социальных злоупотреблений и религиозного бесчестия, что они и делали в страстно-поэтической форме. Амос (ок. 750 г. до н. э.) — один из наиболее ранних литературных пророков, чьи пророчества дошли до нас, а за ним вскоре последовали Осия и первый Исайя. После них литературная пророческая традиция продолжалась до времен автора Книги Даниила (ок. 150 г. до н. э.). Эти пророки унаследовали от своих предшественников ореол святости, по крайней мере отчасти. Словами пророка не могли пренебречь даже цари или жрецы, действия которых они осуждали. Бедные и угнетенные, чьим мыслям и чувствам часто придавали форму и направление слова пророков, без сомнения, внимательно
Главная тема ранней пророческой литературы проста. Яхве был справедливым, но суровым Богом, который требовал от человека праведного поведения и наказывал тех, кто нарушал его заповеди. Но израильтяне изменили своему завету с Яхве, забыли его закон и стали служить ложным богам. Значит, должно было последовать бедствие — день Яхве, когда грехи людей будут рассмотрены им и ужасающее величие Бога проявится над всем человечеством. Пророки не имели четкого представления, в каком виде наступит день Яхве, но многие из них представляли этот день как военное и политическое разрушение царств Израиля и Иудеи.
Такое суждение подразумевало, что Яхве контролирует судьбу не только избранных народов, но и всего человечества. Если ассирийцы, например, завоевывали Израиль, то это был Яхве, который позволил ассирийским армиям наказать израильтян за их грехи. Таким образом пророки распространяли идею о том, что Бог проявляет себя через историю, чтобы доказать свое верховенство над всем миром. В защите и возвеличивании силы Яхве они отметали прочь притязания всех других божеств и культов и провозглашали монотеизм в самых ясных и выразительных формах.
Но пророки провозглашали справедливость и милосердие Бога, а не только его силу, мотивируя его вмешательство в дела людей желанием защитить праведного и наказать творящего зло. Такое совмещение всесилия и абсолютной праведности привело к логической кульминации стремление к религиозному универсализму и этическому индивидуализму, очевидные в других религиях Среднего Востока в тот же период. Но другие народы, связанные традиционным признанием множественности богов, не могли принять монотеизм без отказа от своего религиозного наследия. Религиозные мыслители Израиля и Иудеи имели здесь преимущество — тот факт, что Яхве всегда был ревнивым Богом, непримиримым антагонистом местных культов плодородия и требовал исключительного почитания, сделал переход к радикальному монотеизму очень легким. Лишь незначительное переосмысление национально-религиозного прошлого потребовалось для того, чтобы Израиль и Иудея были вольны полностью включиться в совершенствование монотеистических идей, уже наполнявших Средний Восток. Древнееврейские пророки VIII в. до н. э. использовали эту стратегическую возможность полностью.
Логика действительно требовала монотеизма. Ни Яхве, ни другое божество или божества не могли просто сохранять местное главенство в век, когда судьба наций и народов зависела от действий далекой Ассирии и Египта. Вряд ли древнееврейские пророки могли бы отстаивать свои взгляды на всесилие Бога так отчетливо и выразительно, если бы не эти политические условия. Но хотя время наложило свою печать на развитие древнееврейской религии, форма выражения пророчеств в словах и страсть, с которой они были выражены, зависели от индивидуального человеческого опыта в контексте еврейского национального прошлого.
Взаимодействие между религией и политическим развитием ясно проиллюстрировали несколько важных стадий, через которые прошел рождающийся иудаизм. Политическая катастрофа произошла в 721 г. до н. э., когда ассирийцы захватили царство Израиля и отправили многие знатные семейства в изгнание. Под влиянием такого явного исполнения пророчества во все еще сохранившемся Иудейском царстве возникла группа религиозных реформаторов. Приблизительно столетие спустя эти реформаторы приобрели силу и влияние, когда царь Иосия (638-609 гг. до н. э.) провел энергичную кампанию по очищению религии Яхве и искоренил следы всех других культов. Реформаторы сконцентрировали культ Яхве в Иерусалимском храме и возложили выполнение обрядов на жрецов, что сообразовывалось с лучшими прецедентами древней и неиспорченной религии. Данные усилия требовали сбора и кодификации всех доступных религиозных записей, и, возможно, именно благодаря этому последующие поколения
266
Интересно отметить, что это энергичное исследование старых религиозных записей, их систематизация и сохранение точно соответствуют во времени с наиполнейшим выражением архаизма в Египте и Месопотамии. См. W.F. Albright, From Stone Age to Christianity pp.241-44.
Но вопреки реформам, отраженным во Второзаконии, Иудея разделила судьбу Израиля. Царь Иосия едва был способен сохранить свою независимость, и сразу после его смерти царство признало власть Вавилонии. Затем после мятежей, частично вдохновленных пророками, обещавшими божественную помощь, царь Навуходоносор захватил и разрушил Иерусалим и переселил большую часть городских жителей в Вавилон.
Неспособность Яхве предотвратить бедствие поставила наследников пророческих традиций перед лицом нового и устрашающего вызова. Реформы на основе Второзакония явно оказались недостаточны, чтобы предотвратить Божий гнев. Чего же еще требовал Бог? Каков в действительности его план? Чтобы религия Яхве не исчезла, предстояло найти убедительные ответы. Нельзя ждать от человека веры в Бога, который так необъяснимо покинул его именно тогда, когда в нем более всего нуждались.
Во время этого кризиса пороки Иезекииль и второй Исайя, находившиеся в вавилонском плену, смело выступили с оправданием действий Бога по отношению к человеку. Иезекииль требовал еще большей покорности Богу и предсказывал восстановление объединенного царства Израиля и Иудеи как последующую награду. Падение Иерусалима он связывал с сохранением язычества даже после реформ царя Иосии и наметил еще более строгие нормы поведения для царя будущего. Второй Исайя, чья выразительная поэзия была создана во времена Кира Великого, увидел в победе персов над Вавилоном верный знак того, что близок день, когда грехи Израиля будут прощены и слава Бога станет очевидной для всех народов. По его мнению, страдания евреев были не просто наказанием за их непослушание, но частью грандиозного Божественного плана — когда очищенный и раскаявшийся Израиль будет восстановлен во славе, истинная религия и справедливое правление будут установлены везде. Вместо маленького и гонимого народа, презираемого более счастливыми народами, сыны Израиля займут надлежащее им по праву место, станут светом для язычников и установят справедливость во всех концах земли [267] .
267
Исайя, 42:1-9; 49:1-13.
Конечно, такие несбыточные надежды никогда не были воплощены в жизнь, но Иезекииль и второй Исайя внесли новый эмоциональный тон в иудаизм. Пророчество в более ранние времена носило характер обвинения, и день Яхве неясно вырисовывался впереди как срок ужасного приговора. Теперь была надежда — всегда далекая, но никогда не забываемая, — что придет день, когда после драматического очищения человечество действительно станет свидетелем установления Царства Божия на земле. Веруя в такое будущее, легче было переживать тяжелые испытания и разочарования. Как это ни парадоксально, действительно набожный человек мог испытывать наслаждение от страданий — пропорционально возрастанию жестокости бедствий настоящего день конечного восстановления справедливости казался еще более неизбежным.
Такая эсхатологическая надежда была вполне совместима со сложностью правил ритуальной чистоты. В условиях мегаполиса Вавилона такие правила были очень полезны психологически, чтобы сохранить образ жизни маленькой однородной общины. В результате обряды общины изгнанников позволяли ее членам сохранять свое самосознание и особый этос в самом сердце Вавилона. Более того, когда Кир сломил имперскую мощь Вавилона и евреи слабым ручейком стали возвращаться в Иерусалим, ритуальные предписания, разработанные Иезекиилем и другими, стали готовым планом для новой общественной жизни.