Воскресенье - пришел лесник и...

Талалаев Владимир

Он сорвал с головы берет и помахал им туда-сюда, подметая пером грязный пол.

— Бран. Брандон Шелтер. Искатель Камня Философов, — Бран потихоньку приходил в себя и мысли его перестали полошиться, как вспугнутые куры.

— Безмерно рад знакомству. Редко когда в наши темные века встретишь настоящего алхимика. Все больше, увы, попадаются шарлатаны, которые ни о Киммерийских тенях, ни о Ребисе и слыхом не слыхивали...

Бран почувствовал, что дело плохо: ни о каких Ребисах и Тенях он, конечно, и слыхом не слыхивал. Решив, что лучшая защита — это нападение, он спросил:

— А вы, собственно, чем занимаетесь?

— Как бы вам объяснить... Каждый из нас обладал или обладает субстанцией состояний сознания, являющей собой совокупность субъективного восприятия каждого из нас, как индивида, наделенного свободой воли. Именно эта субстанция меня и интересует. Я беру ее в аренду на некоторый срок. А взамен предлагаю услуги.

Все и всяческие, какие только можно придумать. Качество и полное исполнение всех условий договоренностей — гарантируется.

Видя недоумение Брана, Свартхед не нашел ничего лучше, чем грубовато пояснить:

— Да девил он. Проклятый. Души скупает.

Бран почувствовал, что почва опять уходит у него из-под ног.

— Н-н-но... Но ведь...

— Не боись — он не обманывает. Я, когда с ним контракт подписывал, думал — надует. Ан нет! Вот он! Вытащил меня из огня-то.

— Наш девиз, — гордо заявил Саттарис, — это три "Ч"! Честь и Честность!

— А... третье "Ч"? — слабо поинтересовался Бран.

Саттарис потупился.

— Чертовская Честь и Честность! — снова встрял колдун.

Неизвестно, чем бы закончился этот разговор, но вдруг старая дубовая дверь резко распахнулась и на пороге с пылающим факелом в руке появился... сам отец Инквизитор, собственной персоной. Бран захотел забиться в угол и стать маленьким, как мышка, лишь бы его не заметили. В эту минуту он был готов подписать любые бумаги Саттариса, но спастись от гнева Церкви. Свартхед, наоборот, набычился и вытащил из-за голенища сапога кинжал. Не пошевелился один Саттарис.

— Ну-ну, спокойнее, друзья мои, — молвил он, — отец Ефраим мой старинный знакомый. Он тут не по работе. Это только визит вежливости. Не так ли, святой отец?

— Истинно речешь, сын мой, аки Моисей перед Фараоном, — произнес Инквизитор, втыкая факел в ржавый держак на стене.

— Присаживайтесь, блюститель веры, — елейно предложил девил.
– Что-то давно я о вас ничего не слышал... Поди уж лет семь? Где были, чем занимались? Путешествовали?

— Было немного, — нахмурился отец Ефраим. — Но это не имеет отношения к делу. Вы тут у меня еретика-колдуна с костра увели. Так я хотел бы поинтересоваться, как это согласуется с нашим контрактом?

— А разве есть конфликт? — приподнял бровь Саттарис.

— Сказано было: "...и не чинить никаких препятствий, как духовного, так и физического характера". А вы мне самое что ни на есть препятствие учинили. Престиж мой подпортили. Так что с вас теперь компенсация.

— Хм-м-м... И что бы вы хотели?

— Да так, мелочь! Как вам кажется, не пора ли сменить Папу? Например, убрать Климента и назначить нового. Иоанна XXXIII.

— Ну, во-первых, до Иоанна XXXIII должен быть еще хотя бы XXVII. А его пока не было. Во-вторых, компенсация явно несоразмерна причиненному ущербу. Впрочем, могу предложить вам замену. Настоящую ведьму. Хитрую, злобную, коварную.

— А она нас не?...

— Ну что вы! Несмотря на наши с вами дружеские отношения, вы же настоящий рукоположенный священник?

— Однозначно.

— Вот и отлично. Читайте перед ней "Отче наш", пока солдаты будут ее вязать, и ничего не бойтесь.

— Имя. Дом. Обвинение.

— Джоанна Седдлер. Сами найдете. А не найдете — спросите у капитана О'Рейли, — Саттарис хитро усмехнулся. — Обвинение? Непотребные связи с Дьяволом вас устроят? То, что это правда, я могу гарантировать...

— Отлично. Мы в расчете!

— Рад слышать. По-моему, столь радостное решение дела, удовлетворяющее все стороны, стоит обмыть.

В тот же миг у девила в руках появилась бутылка.

— Не побрезгуете, святой отец? — вопросил Саттарис. Видя сомнения отца Ефраима, он добавил: — Кагор, монастырский...

— Все под Богом ходим, — заявил инквизитор и уселся прямо на пол.

Когда бутыль опустела, все уже готовы были простить друг другу все грехи и прегрешения. Отец Ефраим и полиглот Свартхед пытались даже затянуть какую-то фривольную песню на верхненемецком, но Саттарис их утихомирил. Спустя полчаса Инквизитор, с интересом изучавший девила, спросил:

— И откуда вы т-такие беретесь, хотел бы я знать?

— О, это долгая и грустная история... — произнес Саттарис.

— Ну так п-поведайте ее нам... грешным...

— Действительно, расскажи им, — прорычал колдун, — Пусть знают цену своим молитвам и делам...

Бран просто молча кивнул.

— Ну что же, — начал Саттарис, — для понимания этого, так сказать, процесса нам необходимо будет заглянуть в глубь веков и понять первичную структуру Ада как системы...

Давно, очень давно, еще до создания многих из миров, которые ныне считаются старыми, как сама Вселенная, в Низшие сферы Бытия кто-то говорит, что снизошли, кто-то говорит, что были низвергнуты, но так или иначе попали некие Существа. В разных мирах их называли

по-разному, приписывали им различную природу — кое-где духовную, кое-где демоническую, кое-где божественную... Кто они были на самом деле, откуда явились и по какой причине — не скажет вам никто из смертных. Даже Оракулы, чья хваленая мудрость заключается только в умении напустить как можно больше туману в свои прогнозы, промолчат на вопрос о них... или просто солгут. Их было слишком много, чтобы назвать их Орденом, но слишком мало, чтобы назвать их расой. Они были слишком различны, чтобы назвать их народом, но и слишком схожи, чтобы сказать, что они лишь конгломерат рас. Изначально они не были равны по силам и мудрости. От начала времен всем руководят Тринадцать Заседающих. Считается, что они в полном согласии вершат судьбы миров и цивилизаций, но никогда их союз не был более чем формальным перемирием перед лицом внешних врагов. Да и то — ослабь хоть один из них на минуту бдительность, и остальные, не сомневаясь ни секунды, повергнут его. Роднит их одно — общая нужда. Издавна эти Существа владели особого вида магией, которая предоставляла своему адепту куда большие возможности и постигалась в куда более краткий срок, чем всякий другой известный в наши дни вид Искусства. Мощь Заседающих, как самых искушенных и опытных Чародеев, равнялась могуществу Богов! Впрочем, эта магия тоже имела свои ограничения: она не могла творить, но только трансформировать те или иные объекты или силы. Бешенная мощь неистощимой творческой энергии демиургов была ей чужда. Ее фатальным и неотвратимым законом стал Закон Расплаты. За каждое чудо, за каждое маленькое удобство, за каждое применение необходимо было платить. Платить энергией собственного естества. Называйте эту субстанцию как хотите — Дживой, Душой, Высшей Триадой, Духом, "Я"... Но именно эта основная энергия бытия и давала силу адептам Искусства Форм, как его иногда называли. Первые века своего пребывания в Низших Сферах, или, как их еще называют, Шеоле, они не ограничивали себя. То была воистину легендарная эпоха: не в силах творить, они завоевывали себе миры, созданные другими. Эти миры превращались в огромные лаборатории духа и фантазии; ни минуты не пребывая в покое, материя там перетекала из одной изысканной формы в другую, исплетаясь в могучем танце Бессмертия и Бытия... Но вскоре у самых могучих стали иссякать силы. Они поняли, что, владея огромной мощью, они тем не менее неудержимо растрачивают себя, свое собственное "Я"! Тогда они резко сократили границы своих владений. Они покидали миры, и их материя, лишенная поддержки, застывала уродливыми наростами. Теперь их называют мирами Мрака.

Тогда в глубочайшем и секретнейшем чертоге Шеола и собрались Тринадцать Заседающих. Там они и выработали план, который успешно работает до сих пор. План этот был, как и все гениальное, прост. Он заключался в получении в полное владение как можно большего количества душ для того, чтобы затем пользоваться их энергией. Сколько-нибудь сносная стратегия общих действий была выработана лишь много веков спустя, а сначала все начали крутиться кто во что горазд. Самым, как ни странно, сложным оказалось для них перейти на режим жестокой экономии. Все души необходимо было получить с минимальными затратами, иначе игра бы просто не стоила свеч. Необыкновенно трудно было им отречься от привычной политики: "Пришел, хлопнул местного бога и твори все, что на ум придет". Богов, даже самых завалящих, теперь нужно было вежливо просить разрешить работать на их территории. Соглашались, естественно, единицы. И вот тогда тот, кто впоследствии стал именоваться Владыкой Нараки, предложил универсальный способ проникновения в другие миры. Он решил сыграть на пресловутой свободе воли, коей боги якобы наделяли свои творения. Вначале местному демиургу описывались все преимущества, которые получат его создания, пребывая в Шеоле, затем его искусно убеждали в том, что лишать их возможности обрести все подобные блага как раз и есть жесточайшее нарушение этой самой свободы выбора. Заканчивалось все договоренностью о том, что всякий добровольно и без какого-либо давления согласившийся на принятие "гражданства Шеола" может быть транспортирован туда в любое время. Как ни странно, но подавляющее большинство Миротворцев соглашались с приведенными выше аргументами и свое разрешение давали. Потом, конечно, они разобрались, в чем, собственно, было дело, но было уже поздно, а с точки зрения договора все было абсолютно честно. Впрочем, вскоре Демиурги поняли, какую незаменимую динамическую струю добавляет в их мироздание присутствие там "инфернальных" сил. Они даже стали специально приглашать того или иного из Заседающих осуществлять кураторство над своими новыми мирами. С весьма жесткими ограничениями при этом, естественно. Так называемое "Зло" в таких мирах не побеждает не потому, что оно слабее, а потому, что просто не стремится к этому, ему это невыгодно, да и не нужно...