Воскрешение из мертвых (илл. Л. Гольдберга) 1974г.
Шрифт:
А Рудаков, заключая беседу:
— Вот почему в Америке никого не удивляют безработные, приезжающие за даровой похлебкой на собственных автомобилях. И конечно же, ни о каком обуржуазивали рабочего класса там и речи быть не может.
…— Вот и снова встретились мы с вами, гражданин следователь, — добродушно улыбаясь, говорит Груниной Грачев, вызванный ею на допрос. — Не послушались, значит, моего совета, не пошли в актрисы? Стало быть, работа эта вам по душе. А вот зачем снова допрашивать меня собираетесь, не пойму что-то. Не дозволяется разве отмечать в семейной
— О том, каким вы стали теперь, говорить, по-моему, рано, — прерывает Грачева Грунина. — Это «теперь» только еще начинается, и от вас зависит, как оно сложится. Но допрашивать я вас буду не о том, как вы отметили получение аттестата зрелости.
— Так в чем же дело тогда?
— А дело в том, что один из ваших вчерашних гостей убит этой ночью неподалеку от вашего дома.
— Убит?… — слегка дрогнувшим голосом переспрашивает Грачев. В глазах его растерянность, значит, это новость для него. — Вот уж чего никак не ожидал. Все ведь было очень мирно, никто не перепил. Разве вот только Васька Бричкин? Так он вообще оболтус, несерьезный малый…
— Зачем же вы тогда пригласили его на праздник сестры?
— Учился он с Мариной в одной школе и был в нее влюблен еще со школьной скамьи, как говорится. Так это с ним, наверное, случилась беда? Его это убили?…
— Да, его.
— Но кто? Кому этот жалкий забулдыга мог стать поперек пути?
— С вашей помощью я и хотела бы это выяснить. Когда он ушел от вас?
— Около одиннадцати… В общем-то, я сам его выпроводил. Решил, что ему уже хватит. Со своим корешем Филькой Паниным он и ушел. Этот Панин может вам, пожалуй, больше моего теперь помочь. Они с Бричкиным закадычные друзья.
— А когда разошлись остальные гости?
— Примерно через четверть часа. Перечислить, на верное, нужно, кто был у меня?
Пока Грачев называет фамилии своих гостей, Грунина торопливо думает:
«Похоже, что он действительно ничего не знает об этом убийстве. Чистая случайность, что оно произошло, или, может быть, Каюров решил избавиться от такого «неуправляемого» помощника, как Бричкин? Скорее всего, было у них в ту ночь бурное объяснение. Не так, видно, вел себя Бричкин у Грачева, и особенно потом, на улице, как ему предписывалось. А Каюров вспыльчив… Может быть, и не хотел убивать, а только проучить. Ну, а теперь сложившуюся ситуацию он, наверное, постарается использовать для запугивания Ямщикова и Десницына…»
— Вот и все, что я могу вам сообщить, гражданин старший инспектор, — заканчивает свои показания Грачев. — И совершенно чистосердечно, безо всякой утайки. А что касается убийства Бричкина, то ни малейшего представления не имею, кто бы мог это сделать. Безобидный был малый…
— И никогда ни с кем не дрался?
— Ну кто же из мальчишек не дерется? Дрался, конечно. Это ведь у них почти спорт.
— Мальчишке этому было,
— Был навеселе, и потому не исключено…
— А приревновать Марину вашу к кому-нибудь у него не было оснований?
— Какие же основания? Она вообще ухаживанием его пренебрегала. Помнится, даже просила меня как-то шугануть его от нее.
— Ну, тогда вопросов к вам больше не имею, — заканчивает допрос Татьяна, а сама думает: «Значит, нет у него пока желания набросить тень подозрения на Ямщикова. Напротив, выгораживает вроде. Не упомянул даже, что Бричкин пытался схватиться с Анатолием из-за Марины у него в доме».
13
Олегу Рудакову очень хочется встретиться с Груниной, но об этом нечего сейчас и думать. Убийство Бричкина добавило ей хлопот, и она, конечно, не располагает свободным временем. Однако после допроса Грачева Татьяна сама заходит в комнату общественного конструкторского бюро, надеясь встретить там Пронского. Ей все еще не верится, что он всерьез предложил инструментальщикам сконструировать механическую ищейку. Увидев Виталия в окружении инструментальщиков, она отзывает его в сторону.
— Здравствуй, Виталий! Ты, значит, решил окончательно заморочить им головы электронной собакой?
— Почему заморочить? Я с ними об этом совершенно серьезно. К тому же не обещаю, что соорудить кибернетическую ищейку будет легко.
И все-таки Татьяна не верит в серьезность его замысла.
— А вы как к этому относитесь? — спрашивает она подошедшего к ним инженера-электроника. — Я имею в виду фантастическую идею Пронского.
— Замысел Виталия Сергеевича, конечно, очень смелый, — осторожно отвечает на ее вопрос электроник, тоже еще довольно молодой человек. — Боюсь даже, что слишком…
— Я отвечу вам на это вот какими словами, — самодовольно улыбается Пронский. — «Нужно иметь храбрость поверить в свои убеждения, иначе самое интересное, что могло прийти вам в голову, у вас из-под носа заберут другие, более отважные духом». Хоть это и не мои слова, но я их вполне разделяю.
Так как Пронский говорит довольно громко, к нему подходят инструментальщики, члены конструкторского бюро, окружая его и Татьяну тесным полукольцом. Анатолий Ямщиков иронически произносит:
— Еще бы вам не согласиться со словами основателя кибернетики Норберта Винера!
— А почему все здесь говорят только о кибернетике и электронике? — спрашивает Пронского Друян. — Вашу синтетическую овчарку, как я это себе представляю, можно создать лишь по законам такой молодой науки, как бионика.
— Какой молодой науки, Гурген! — восклицает Ямщиков. — Академик Капица сказал: «Бионику часто называют молодой наукой. Это неверно. Ведь еще господь бог занимался бионикой, создавая людей по образу и подобию своему».
— Я вижу, вы все тут большие эрудиты, — теперь уже не столь самоуверенно улыбается Пронский.