Воскрешение
Шрифт:
На теплом ветру трепетали факелы; огромные огненные языки вырывались из туннелей, ведущих в страшные темницы — печально известные по всей Франции цитадели неслыханной жестокости. Даже присказка ходила: «Горе тому, кто перейдет дорогу Деверо», — и это была истинная правда.
Узнав, что Деверо научились вызывать Черный огонь, семья Каор приняла мудрое решение породниться с соседом — тогда колдуны не посмеют применить против них ужасное оружие.
По традиции тех времен, Изабо с Жаном встретились у закрытых дверей часовни, где проводились все обряды бракосочетания:
Наряд невесты соответствовал ее высокому статусу — настоящему и будущему; в черном, отливающем серебром платье Изабо напоминала сказочную змею. Однако новобрачная трепетала, как робкая дева; в свете полной луны под черной с серебром вуалью виднелось ее бледное лицо.
«Долго ли быть тебе моей женой? — молчаливо размышлял жених, — Когда возобновится старая клановая вражда? Как скоро я тебя отравлю... или обезглавлю... или сожгу на костре?»
Изабо подняла на него сияющие голубые глаза. На ее твердый как кремень взгляд Жан ответил таким же, но невеста не моргнула, не дрогнула. Воздух зазвенел от напряжения.
Жених восхитился: «Да она с характером, клянусь Рогатым! Придется держать ухо востро, а то новоиспеченная супруга прикончит меня раньше».
Тихо про себя засмеявшись, Жан посмотрел на отца. Гости с обеих сторон пели на латыни и еще более древних языках, а Лоран в темно-красной мантии держал наготове атам, которым полагалось надрезать запястья молодоженов. Он возвышался над алтарем, словно черная статуя, лицо его скрывал капюшон. Катрина, как и ее дочь Изабо, оделась в черное с серебряным.
Зрелище казалось поистине великолепным. Могущество и страсть молодой пары приумножились, когда их души соединились на веки веков. Кровь из надрезанных запястий смешалась, вошла в плоть и войдет в новую плоть — Лоран с Катриной стянули левые руки детей шнурами, выдержанными в травяных настойках и умащенных притираниями, способствующими плодовитости. И один, и другой род славились здоровым, многочисленным потомством, но принадлежащие миру магии обычно рассеивались по всей земле, а потому колдунов и ведьм во Франции, по мнению обеих семей, всегда не хватало.
Дьявольская ведьма Катрина коснулась новобрачного. Скоро эта женщина вырежет его семью — и начнется вендетта, которая никогда не даст покоя им с Изабо, где бы они ни находились во времени и пространстве...
«В моих силах предотвратить беду», — подумал Жан, ощутив внезапно появившийся на шейной цепочке кинжал — порождение магии.
Роскошный дублет скрывал оружие, невероятно острое лезвие, которого срезало волоски на груди. Если пронзить чертовке сердце, все закончится, не успев начаться.
Жан представил, как распахивает дублет, хватает кинжал, бросается к Изабо...
«Да нет
Молодой человек потрясенно замер, почувствовав неладное: он вроде бы Жан — и в то же время не Жан. Колдун оглянулся на отца. Вдалеке стояла плачущая женщина... знакомое лицо... А звали ее... Саша?
Жан растерялся: так ведь мать... умерла!
— Ma mere? — прошептал он, говоря, собственно, не с ней, а с самим собой.
Толпа заволновалась, пришла в движение. И мать, и мачеха Жана де Деверо давно отправились на тот свет: супруг их убил, когда надоели, — об этом знал каждый. Герцог взглянул на Жана. Жан похолодел от ужаса. Творилось что-то непостижимое...
«Отцу наверняка известно, в чем дело», — мелькнула у него мысль.
Грянул гром, вспыхнула молния; точно кометы, полыхнули факелы.
Изабо судорожно стиснула руку мужа. Под вуалью Жан увидел лик смерти.
В ушах раздался хохот отца.
— Щенок, я еще тебя переживу! И тебя, и твоего брата, и всех незаконнорожденных ублюдков. Весы склонились в одну сторону, уже окончательно, — а склонил их я со своими верными прислужниками. Равновесия нет и никогда не будет! Царство мое — хаос, а я его хозяин и властелин.
Жан пошатнулся. Ему чудилось, что он растворяется в эфире.
Чертовщина какая-то!
— Милорд? — испуганно прошептала Изабо. Ее белое лицо скрывала густая вуаль тени и тьмы, — Что с вами?
«Je m'appelle Jeraud, — подумал он, — Меня зовут Жеро».
Жан принялся искать взглядом плачущую женщину. Внезапно его озарило: они здесь чужие.
С колокольни на него неотрывно смотрела Кариенна, его давнишняя любовница. Она казалась такой несчастной, изможденной. Желая обеспечить возлюбленной беззаботное будущее, Жан отдал ее в жены знакомому аристократу. Сегодня девушке надлежало уехать, вещи она уже собрала. Любовники простились еще раз... В постели. Кариенна была великолепна...
«Это же... Кари! Аспирантка. Да ведь я ее убил, Рогатым клянусь! Перерезал горло собственноручно! А плачущая женщина — моя мать, Саша Деверо».
Ноги его подкосились.
Гости ахнули.
— Жеро!
Стоя неподвижно, как каменное изваяние, Ева пристально смотрела на колдуна.
— Он изменил время, — дрожа, объявил Жеро. — Он врет, хитрит!
Колдун обошел склон, с которого недавно соскользнул, и увидел ведущую к вершине каменистую тропинку.
— Идем! Дорога каждая минута. Нужно его остановить!
— Кого «его»? В чем дело? — Немного помедлив, Ева двинулась следом. — Ты об Илае?
— Догоняй же!
Вдали зарокотал гром, ночь прорезали яркие зигзаги молний. Жеро безостановочно лез вперед, карабкался, переваливался через камни. Его подгоняла тревога: нужно спасти Холли.
— Жеро! — Ева едва за ним поспевала.
— Да чтоб тебя! Vite! — прикрикнул он на колдунью, — Быстрее!
ХОЛЛИ, АЛЕКС, ПАБЛО, АРМАН И ХРАМ ВОЗДУХА
Под Мумбаем
Не голос ли Жеро прозвенел эхом среди черных гор?