Воскресная тоска
Шрифт:
Вошел Серега.
— Прошелся малость.
— К тебе эта приходила. Просила, чтоб ты зашел к ней.
— Кто?
— Лена. Кто!
Серега побагровел от шеи до лба.
— Зачем зайти?
— Не знаю.
— Ладно трепаться. — Он спокойно (спокойно!) прошел к койке, прилег.
Я тоже спокойно говорю:
— Как хочешь. — И склоняюсь к тетради. Меня душит злость. Все-таки нельзя быть таким безнадежным идиотом. Это уже не застенчивость, а болезнь.
— Дай закурить, — чуть охрипшим
— Идиот!
Стало тихо.
— Вот так же тихо, наверно, стало, когда Иисус сказал своим ученикам: «Братцы, кто-то один из вас меня предал». — Когда Сереге нечего говорить, он шутит. Как правило, невпопад и некстати. — Дай закурить все-таки.
— Дождешься ты, Серега: подвернется какой-нибудь вьюн с гитарой — только и видел свою Леночку. Взвоешь потом.
Серега сел, обхватил себя руками. Долго молчал, глядя в пол.
— Ты советуешь сходить к ней? — тихо спросил он.
— Конечно, Серега! — Я прямо тронут его беспомощностью. — Конечно, сходить. На закури и иди.
Серега встал, закурил и стал ходить по комнате.
— Со стороны всегда легко советовать…
— Баба! Трус! Ты же пропадешь так, Серега.
— Ничего.
— Иди к ней.
— Сейчас пойду, чего ты привязался! Покурю — и пойду.
— Иди прямо с папироской. Женщинам нравится, когда при них курят. Я же знаю… Я писатель как-никак.
— Не говори со мной, как с дураком. Пусть в твоих романах курят при женщинах. Остряк!
— Иди к ней, дура! Ведь упустишь девку. Сегодня воскресенье… Ничего тут такого нет, если ты зашел к девушке. Зашел и зашел, и все.
— Значит, она не просила, чтобы я зашел?
— Просила.
Серега посмотрел на меня подозрительным тоскливым взглядом.
— Я узнаю зайду.
— Узнай.
Серега вышел.
Я стал смотреть в окно. Хороший парень Серега. И она тоже хорошая. Она, конечно, не талантливый инженер, но… в конце концов надо же кому-то и помогать талантливым инженерам. Оказалась бы она талантливой женщиной, развязала бы ему язык… Я представляю, как войдет сейчас к ним в комнату Серега. Поздоровается… и ляпнет что-нибудь вроде той шутки с Иисусом. Потом они выйдут на улицу и пойдут в сад. Если бы я описывал эту сцену, я бы, конечно, влепил сюда и «шалый ветерок», и шелест листьев. Ничего же этого нет! Есть, конечно, но не в этом дело. Просто идут по аллейке двое: парень и девушка. Парень на редкость длинный и нескладный. Он молчит. Она тоже молчит, потому что он молчит. А он все молчит. Молчит, как проклятый. Молчит, потому что у него отняли его логарифмы, кпд… Молчит, и все.
Потом девушка говорит:
— Пойдем на речку, Сережа.
— М-м. — Значит, да.
Пришли к речке, остановились. И опять молчат. Речечка течет себе по песочечку,
Потом девушка заглянула парню в глаза, в самое сердце, обняла за шею… прильнула…
— Дай же я поцелую тебя! Терпения никакого нет, жердь ты моя бессловесная.
Меня эта картина начинает волновать. Я хожу по комнате, засунув руки в карманы, радуюсь. Я вижу, как Серега от счастья ошалело вытаращил глаза, неумело, неловко прижал к себе худенького, теплого родного человека с опрятной головкой и держит — не верит, что это правда. Радостно за него, за дурака. Эх… пусть простит меня мой любимый роман с «шалыми ветерками», пусть он простит меня! Напишу рассказ про Серегу и про Лену, про двух хороших людей, про их любовь хорошую.
Меня охватывает тупое странное ликование (как мне знакомо это предательское ликование). Я пишу. Время летит незаметно. Пишу! Может, завтра буду горько плакать над этими строками, обнаружив их постыдную беспомощность, но сегодня я счастлив не меньше Сереги.
Когда он приходит вечером, я уже дописываю последнюю страницу рассказа, где «он», счастливый и усталый, возвращается домой.
— Сережа, я про тебя рассказ написал. Хочешь почитаю?
— Хм… Давай!
Мне некогда разглядывать Серегу, я не обращаю внимания на его настроение. Я ставлю точку в своем рассказе и начинаю читать.
Пока я читал, Серега не проронил ни одного слова — сидел на кровати, опустив голову. Смотрел в пол.
Я дочитал рассказ, отложил тетрадь и стал закуривать. Пальцы мои легонько тряслись. Я ждал, что скажет Серега. Я не смотрел на него. Я внимательно смотрел на коробок спичек. Мне рассказ нравился. Я ждал, что скажет Серега. Я ему верю. А он все молчал. Я посмотрел на него и встретился с его веселым задумчивым взглядом.
— Ничего, — сказал он.
У меня отлегло от сердца. Я затараторил:
— Многое не угадал? Вы где были? На речке?
— Мы нигде не были.
— Как?
— Так.
— Ты был у нее?
— Нет.
— О-о! А где ты был?
— А в планетарий прошелся… — Серега, чтобы не видеть моего глупого лица, прилег на подушку, закинул руки за голову. — Ничего рассказ, — еще раз сказал он. — Только не вздумай ей прочитать его.
— Сережа, ты почто не пошел к ней?
— Ну почто, почто!.. Пото… Дай закурить.
— На! Осел ты, Серега!
Серега закурил, достал из-под подушки журнал «Наука и жизнь» и углубился в чтение — он читает эти журналы, как хороший детективный роман, как «Шерлока Холмса».