Воскресни из мертвых !

Александр Филиппович ПЛОНСКИЙ

ВОСКРЕСНИ ИЗ МЕРТВЫХ!

Фантастический рассказ

– Как вам это удалось?
– спросил Леверрье восхищенно.
– Вы превзошли самого себя: Витрувий и Ле Корбюзье словно живые.

– Они и есть живые, - ответил Милютин.

– Не понимаю... Конечно, человек в конце жизни может передать самосознание компьютеру, слиться с ним в общность и тем самым обрести бессмертие. Не биологическое, нет! Так сказать, бессмертие души...

– Скажу по секрету, Луи, - понизил голос Милютин, - вы отстали от жизни. Белок - трудный

материал для синтеза, да и элементная база не из лучших. Но за миллион лет мы к ней привыкли. И вот научились-таки ее синтезировать. Так что и биологическое бессмертие...

– Кажется, я уже ничему не удивлюсь, - сказал Леверрье.
– И все же это бессмертие для живущих. Витрувий и Ле Корбюзье...

– Давно умерли, хотите вы сказать?

– Да, умерли. И говорить приходится об их воскрешении из мертвых. А это похоже на мистику. Я же не верю ни в библейские легенды, ни в сказки о живой воде!

– Зачем так категорично? Вовсе не обязательно верить. Более того, ни во что нельзя верить слепо. Но допускать возможность самого маловероятного события, лишь бы его вероятность не равнялась нулю, необходимо.

– Значит, все-таки воскрешение из мертвых... Рассказывайте! потребовал Леверрье.

– Началось с одной из тех фантазий, которые принято называть беспочвенными. Впрочем, осуществимость любой фантазии может в считанные минуты подтвердить или опровергнуть компьютер.

– Так вы оставляете за собой фантазию, а все остальное передаете компьютеру?

– Совершенно верно.

– Но почему не пойти до конца, ведь компьютер тоже способен фантазировать, я имею в виду хотя бы последовательный перебор всевозможных вариантов по критерию...

– Лярбе?
– подхватил Милютин.
– А вы не так просты, Луи. Отдать фантазию компьютеру. Тогда мне стало бы скучно! К тому же... Хотите парадокс? Именно неограниченность фантазии компьютера мешает ему фантазировать. Он не может остановиться. Чтобы удовлетворить критерию Лярбе, нужно выполнить условие... Помните формулу? В нашем случае стокс под знаком гамбриуса эллиптического в числителе правой части неизбежно стремится к бесконечности. Что это значит?

– Вероятно, что время перебора фантазий также устремляется в бесконечность, - предположил Леверрье не слишком уверенно.

– Вот именно!
– обрадовался Милютин.
– Таким образом, условие не выполняется и, заметьте, при любом реальном быстродействии компьютера.

– А если ввести ограничения?

– Кто их сформулирует?

– Хотя бы сам компьютер.

– К счастью, на Земле существует человеко-машинное общество, а не машинно-человеческое, - жестко сказал Милютин.
– Порядок слов играет здесь решающую роль.

– Значит, сформулировать ограничения должен человек?

– Как раз этим я и занимаюсь. Минус моего мозга - ограниченность фантазии. Минус компьютера - ее неограниченность. Минус на минус, как всегда, дает плюс.

– Игра слов, - вырвалось у Леверрье.

– Возможно, вы и правы. Но ведь теория игр по-прежнему важнейший раздел математики.

– Ох, Милютин, с вами бесполезно спорить - уходите в сторону. Расскажите

лучше толком, как вам удалось воскресить Витрувия и Ле Корбюзье?

– Вы будете разочарованы, Луи. Все очень просто. Конечно, я давно подумывал о реконструкции личности. Даже подкидывал кое-что компьютеру... Но не получалось, пока я не вспомнил Герасимова...

– Постойте... Это кинорежиссер или живописец?

– Нет, я имел в виду антрополога Герасимова, разработавшего метод восстановления лица по черепу. Ему удалось создать очень точные скульптурные портреты многих исторических деятелей - Ивана Грозного, Тимура, Улугбека... И вот я задумался: творческая личность оставляет после себя книги, статьи, мемуары. Добавим воспоминания современников, документы. Нельзя ли, приняв все это за исходные данные, восстановить саму личность? Словом, я пошел по стопам Герасимова, о результатах же судите сами.

– А насколько верна подобная... реконструкция?

– Работы Герасимова также воспринимали с недоверием. Но контрольные тесты дали отличную сходимость!

– Послушайте, Милютин, правота Герасимова еще не означает...

– Моей правоты? Верно. Поэтому я тоже провел контрольный тест.

– На ком?

– На себе.

– Как?
– вскрикнул Леверрье.
– Вы решились восстановить... нет, продублировать собственную личность? И где же этот... человек?

– Перед вами.

– А тот... первый... настоящий? Ох, простите, что я говорю...

– Видите ли, два Милютина - слишком много. Мы бы мешали друг другу, занимаясь одним и тем же, и рано или поздно стали бы врагами. Таковы индивидуалисты...

– И кто же из вас принял решение?

– Да уж, конечно, не я, а Милютин-1. Впрочем, какая разница! Сейчас мне кажется, что его вовсе не существовало. Был и остаюсь - я.

– Вы отчаянный человек, Милютин...

– И бог, и дьявол в совмещенной проекции, как вы однажды отозвались обо мне? Ну, полно, я не обижаюсь... Да, мне было страшно. По-настоящему страшно, а я ведь не трус, вы знаете. И все же... Вот в давние времена исследователи не останавливались перед тем, чтобы привить себе чуму - это, вероятно, пострашнее!

Леверрье овладел собой.

– А достаточно ли информации, чтобы реконструировать личность человека, жившего в отдаленном прошлом? Допустим, с Ле Корбюзье все ясно. Он оставил огромное и разнообразное наследие. О нем много написано, да и вся его жизнь была на виду. А Витрувий? Даже его портрет не сохранился!

– В старину графологи по почерку определяли характер человека. Потом это сочли шарлатанством, и зря. Оказывается, между строками, пусть даже печатными, прячется Монблан информации. Стилистические особенности, строй мышления, даже частота повторения той или иной буквы многое говорит о человеке. Вспомните хрестоматийный пример. В течение столетий спорили о том, создал ли Гомер "Илиаду" и "Одиссею" или только скомпоновал фольклорные материалы. Разрешить спор смог лишь компьютер: скрупулезно проанализировав текст, он установил, что оба произведения от начала до конца принадлежат одному и тому же автору.