Воскресные охотники. Юмористические рассказы о похождениях столичных подгородных охотников
Шрифт:
– Так Василий Семеныч вчера был, вчера и уехал? – говорил охотник егерю. – Жалко, жалко, что не подождал меня. А я так рассчитывал с ним встретиться.
– Вчера были, вчера и уехали. Приехали они в субботу с вечера, переночевали, утром побродили по болоту, соскучились и уехали.
– Да что ж он, чудак, меня-то не подождал! Я ведь говорил ему, что приеду. Ну, вчера не мог, задержали, а сегодня все-таки приехал же.
– Не могу знать, Викентий Павлыч… Они об вас вспоминали, но потом соскучились, потребовали тележку и на вечерний поезд…
– Убил он что-нибудь?
– Где убить!
– Да, да… Это-то, признаться сказать, меня и остановило вчера ехать. То есть оно и задержало меня, но все-таки.
– Как возможно по воскресеньям у нас охотиться! По воскресеньям все равно попусту, по воскресеньям только, будем так говорить, для прокламации охотники едут: во-первых, чтоб моцион сделать, а во-вторых, чтоб пива выпить. Настоящему-то охотнику у нас и в понедельник делать нечего, потому с воскресенья вся дичь распугана, – рассказывал егерь.
– Ну, в понедельник-то еще ничего, – заметил охотник.
– Нет, ваша милость. Ведь они, вот хоть бы эти немцы-контористы, шум-гам в лесу и на болоте делают, ходят по двое да по трое вместе, попусту стреляют, мальчишки деревенские за ними корзинки с пивом таскают. Какая это охота! Это не охота, а безобразие. Опять же, выпьют, сядут на пни и давай свои немецкие песни петь. А птица – она шуму боится, она отлетает. Она после такого переполоха в воскресенье разве-разве к среде на свои любимые места вернется и сядет. В четверг или в пятницу к нам приезжать – вот это настоящее охотницкое дело.
– Так думаешь, что мне сегодня не посчастливится?
– Не думаю, чтобы с хорошей добычей вернулись, – отвечал егерь.
– Я на многое и не рассчитываю, а хоть бы уточек пару.
– Уточек-то, может быть, и порешите. Утка у нас бывает так, что и с другого болота налетает. Ведь эта птица шляющаяся. Она сегодня здесь, завтра там.
– Жаль, жаль, что Василий Семеныч меня не подождал, – твердил охотник. – А я две бутылки хорошей мадеры захватил. Теперь не с кем и выпить будет. Представь себе, мы даже условились и насчет закуски: он решил копченого сига привезти, а я ветчины и сосисок. – Копченый сиг с ними был-с. Копченый сиг и сардинки. Выпили они свою фляжку, скушали сига и сардинки, выспались на сеновале, потом напились чаю и уехали. – Ну, куда я теперь с закусками и с мадерой!.. Одному всего мне не одолеть, запас у меня очень большой. – Да ведь до будущего раза спрятать можно. У нас при охотничьей избе ледник хороший.
– Сосиски не улежат. Ну, вот поди ж ты! А я даже и французской горчицы банку захватил. Кто здесь сегодня из охотников?
– Не ваша компания. Один из немцев остался. Забыли его вчера товарищи. Он на сеновале спал, а они его и забыли. Сегодня проснулся и опять замотался. Теперь он с женским полом бобы разводит. Сегодня там у нас на конце деревни девки и бабы картофель копают, так с ними… Подручный Никитка вторую уж порцию пива из кабака им притащил. Дамский пол угощает.
– А
– Тоже замотавшийся. Не то он из купцов, не то управляющий. С субботы он тут. Вчера поехал на последний поезд, пьяный был, начал по дороге заезжать во все места, где можно выпить, опоздал на поезд и вернулся обратно. Приехали – ни он, ни возница лыка не вяжут. Лошадь уткнулась мордой в забор да так и стоит. Сотский уж нашел его. Видит, что лошадь стоит и двое спят в телеге… Ну, разбудил его и привел в охотничий дом.
– Да, действительно, это мне не компания, – согласился охотник.
– Какая компания, помилуйте… И после воскресенья у нас все так, все этот сорт. Еще хорошо, что он вчера по дороге ружье-то свое не потерял, – сказал егерь.
– Да, да… Долго ли! Да и украсть могли.
– Очень просто. У нас здесь народ таковский. Одно слово – подгородние. Эти нос у человека среди двух глаз украдут.
– Где же он теперь? Спит?
– Насилу уложили. На заре проснулся, опохмелился на старые-то дрожжи, да и давай крестьянских кур на задах стрелять. Трех кур положил. Бабы выбежали, галдят, по полтора рубля за куру требуют. Спорили, спорили – на рубле сошлись. Отдал за трех кур.
– Охота хорошая! – улыбнулся охотник.
– Еще бы. Тут можно без промаха. Да главное, далеко и ходить не надо. Дичь – первый сорт.
– Ах, как жалко, что Василий Семеныч меня не подождал! – опять воскликнул охотник. – Он ничего мне передать не велел?
– Банку мази для сапог оставил и сказал: «Коли, – говорит, – Викентий Павлыч попросит свои сапоги смазать, то можешь ему дать».
– Да, да… Мы согласились привезти: он банку мази, а я медный чайник. Медный чайник тоже у тебя здесь останется и ежели Василий Семеныч спросит когда-нибудь, то можешь ему дать. Жалко, жалко, что нет мне подходящей компании. Разве не подъедет ли кто-нибудь? – Господин ветеран этот самый хотели побывать в понедельник или во вторник. Конский доктор… Вот что собаку вашу лечил, – отвечал егерь.
– Ветеринар Крутогоров? Бог с ним. Он у меня двух собак уморил. Начал лечить от чумы, дал какую-то мазь, чтобы грудь смазывать, со щенка вся шерсть слезла, и на другой же день он подох. А щенок хороший, от хорошего отца с матерью. Я над ним дрожал и думал – вот, вот воспитаю. Потом суку… У суки заболело что-то в ухе. Дал он капли… Ты что это, Холоднов, хромаешь? – обратился охотник.
– Да, должно быть, животом стряхнулся! Недели две уж это у меня. Все нет-нет ничего, а потом как хватит! Начнет с живота, передаст в поясницу – и вот что ты хочешь! Верите ли, подчас разогнуться не могу. Вот опять… – рассказывал егерь, согнулся и схватился за живот.
– Так ступай домой… Ступай… Я один по болоту поброжу, – проговорил охотник.
– Обязанность, сударь, уж наша такая, что мы должны при охотнике…
– Что за вздор! Ступай домой.
В это время раздался звон бубенчиков. Вдали по дороге ехала крестьянская тележка, запряженная парой. Егерь оживился.
– Не к нам ли кто? Не из охотников ли? – сказал он. – Вот, может быть, вам и будет компания.
Он приложил ладонь руки над глазами, стал вглядываться и наконец проговорил: