Воскресный день
Шрифт:
В комнату, как по команде, вошли Трой и Кирюша.
— Вот. Они подтвердят, что он замечательно добрый и что я сама его нашла.
Вязаную шапочку Кирюша снял и держал в руках — ему казалось, что так он выглядит мужественнее.
— Скажи, — обратился лейтенант к Люське. — У каждого на лбу написано, кто он такой? У товарища Ермоленко написано, что он замечательно добрый?
— Посмотрите! — воскликнула Люська.
Николай Иванович чернилами, хотя и разбавленными многократно, умудрился испачкать лоб. Лейтенант взглянул на Николая Ивановича
— Следствие на лжеродителя закрываю!
Николай Иванович так заспешил уйти, что забыл шляпу.
— Бывший задержанный, головной убор?
— До чего она мне надоела, — простонала Люся.
— Бывший задержанный!
Николай Иванович опять застыл.
— Лоб не забудьте вытереть.
Когда Николай Иванович с паспортом в кармане, с вытертым лбом и со шляпой на голове, Люська, Трой и Кирюша, уже в своей шапочке, оказались наконец на улице, то увидели Пеле, привязанного неподалеку за водосточную трубу. Люська отвязала его, и они все отправились вперед на поиски дальнейших приключений. Так это выглядело, во всяком случае, со стороны. И так этого хотелось Николаю Ивановичу.
— Откуда ты взяла мой паспорт? — спросил Николай Иванович Люську.
— Из квартиры. Зоя Авдеевна дала.
— Просто дала?
— Не просто. Я ее сначала убила.
— А как ты ее убила? — весело спросил Николай Иванович. — Достала свой гребешок и… — Николай Иванович цокнул языком — выстрелил из пистолета.
— Нет, — сказала Люська. — Подержи. — Она передала Трою поводок с Пеле. — Я подкралась, размахнулась… — Люська показала, как она подкралась и как размахнулась, — и ахнула ее друшляком.
— Дуршлагом, — сказал Кирюша.
— Дрюшляком. Отстань, надоел.
— Не пугай прохожих, — попросил Трой. Он стеснялся Люськиного темперамента на людях.
— Да, — сказал Кирюша. — На тебя, Люсьена, обращают внимание. Вон, вся троллейбусная остановка смотрит. Дети на санях перестали кататься.
— А ты уже совсем оробел. Люди! Люди!
— Перестань, прошу тебя. Смотрят ведь.
— Она не перестанет, — махнул рукой Трой.
— Мне что теперь… — капризно отвечает Люська. — Меня все равно свезут в тюрьму, в обитель. Кто возьмет на поруки? Дети с санями?
— Я, — сказал Николай Иванович. — Моя очередь брать на поруки.
— Тогда пойдем и отпразднуем твое и мое освобождение.
— Куда пойдем? — ему хотелось быть таким же решительным, как и Люська.
— В «Светлячок», есть мороженое.
В «Светлячке» заняли столик на четверых у окна, недалеко от дверей. Мороженое ели с вареньем и, конечно, с изюмом, называлось — «мягкое». Люськин заказ. Люся потребовала себе еще консервированного компота, ей принесли в высоком стакане.
Еще раз обсудили приключение в милиции.
— Я виновата, — заявила Люся, отпивая из стакана компот.
— Зачем надо было втягивать Николая Ивановича в дело с портфелями? Тем более, мы проиграли, — сказал Трой, прежде всего недовольный
— Я тоже. А вот при чем тут Николай Иванович? — Кирюша бодро нападал на Люсю, и Люся ему это сегодня позволяла.
— Я вам объяснила.
— Ничего не объяснила. Ты пьешь компот.
— Я хотела доказать, что он за меня полностью отвечает.
— Николая Ивановича надо беречь. — Таково мнение Кирюши. Когда Кирюша говорит серьезно, у него это получается слишком серьезно, и хотелось немедленно поберечь самого Кирюшу.
— Я не берегу Николая Ивановича? — Люся отправила в рот полную ложку «мягкого» мороженого и на лице изобразила удовольствие.
— Едва не засадила в милицию.
— Как засадила, так и освободила! — Люся стукнула ложечкой по мороженому. — Мой Николай Иванович, что хочу, то с ним и делаю. Он сам сказал, что я его дочь. Всему миру!
— Ты определенно распустилась. — Трой сердито мотнул головой.
Николай Иванович втайне был согласен с Люсей: она теперь может с ним делать все что захочет, как и с Пеле. Кстати, где он? И вдруг, к своему невероятному удивлению, Николай Иванович увидел Пеле за окном «Светлячка» прогуливающимся по тротуару на… поводке.
— Э… — только и смог выдавить из себя Николай Иванович. И еще раз: — Э… — И ложечкой показал на окно.
— Что тебя так удивило? — сказала Люся Николаю Ивановичу. — Привязали к поводку длинную веревку. У Троя была с собой. Пеле свободно гуляет, а мы свободно сидим в «Светлячке».
Николай Иванович, приглядевшись, увидел, что от их столика, вдоль стены и дальше к наружным дверям отходит тонкий канатик.
— Теперь и в кино спокойно ходить можно, — сказала Люська. — Всех вас посажу на веревки, как собак в упряжке. Забавно получится.
— Я повторяю: ты определенно распустилась.
Трой кончил есть мороженое и отодвинул от себя вазочку. Настоящий мужчина, по мнению Троя, не должен есть мороженое, пирожные, печенье, ничего сладкого. И когда Трой ел сладкое, он делал уступку своим принципам.
— Трой, ты меня совсем не любишь, — печально сказала Люська. — Обижаешь по каждому пустяку.
— Пора тебе быть взрослой и совершать взрослые поступки. — Осмелел Кирюша, ему очень хотелось подравняться к Трою.
Люся схватила трубочку для коктейля, пачка которых лежала на блюдечке на столе, сунула трубочку в стакан с компотом и дунула компотом на Кирюшу.
Получилось грубо. Люся хотела немедленно извиниться, но дернулся стол — его потащила веревка, она была прикручена к ножке.
Трой кинулся к выходу. По тротуару не спеша ехал трактор со скребком и подметальной проволочной щеткой, чистил от снега тротуар. Краем скребка зацепил канатик и теперь волок за собой Пеле и соответственно волок и стол в «Светлячке». Трактор был остановлен. Пеле спасен.