Воскресный папа
Шрифт:
Нет, в глубине души я, конечно, осознавал что дело не в ней. А в том, что Ариша, может, сама того не желая, наступила мне на больную мозоль. Но один черт, все равно раз за разом представлял, как она вернется из своей С***, выйдет на работу, и в первый же день даст маху в операционной. И как я потом вызову её на ковер, чтобы стереть с лица ту её улыбочку! В профессии уж я-то точно не облажаюсь. Вот и посмотрим, кто кого. Подумал я и запнулся. Какие идиотские меня посещали мысли! Мысли, которые вообще не делали мне чести. За которые стыдно должно было быть
И еще совсем уж зашкварная мыслишка – а Карелин, что, выходит, всегда на высоте был? В его-то возрасте?
Черт! Ну, что за бред лез мне в голову?!
Звонок в дверь прозвенел, когда я, уже отоспавшись, смотрел на Ютьюбе очередное интервью Дудя. Идти открывать не хотелось. С другой стороны, могла прийти мама. Кряхтя, сполз с кровати и пошлепал на звук. На пороге топтались братья.
– Ну, привет! Смотри, кто к нам пожаловал.
Ринат подтолкнул Артема, и тут я, наконец, заметил, что тот здорово навеселе. Присвистнул.
– Это тебе так хорошо? Или так плохо?
– Непонятно, – вместо Артема ответил Ринат. А младший лишь кивнул и наклонился, чтобы расшнуровать ботинки.
– Что так? – обеспокоенно свел брови.
– Да вот. Позвал меня выпить после работы. Я пришел, а он уже веселый. Да, Тёма?
– Эй… Вообще-то я здесь.
– Что? Правда? А я думал, ты все еще в своих мыслях. Одно удовольствие с тобой зависать, – закатил глаза Ринат.
– Ну, что вы стоите? Проходите…
– Пожрать чего-нибудь есть? – спросил Ринат, стаскивая с плеч пальто. Тёма был одет гораздо более демократично. В болотного цвета парку с меховым воротником. Иногда, в очередном приступе жалости к себе, я прикидывал, кто из них зарабатывает больше, но так и не пришел к однозначному выводу. Успешными они были оба. Каждый в своем.
– Ты только пожрать ко мне и приходишь, - возмутился я притворно.
– А мне, наверное, кофе…
– Угу. Тебе не помешает.
В четыре руки накрыли на стол. Тёма тоже пытался помочь, но мы ему не дали. Я сварил крепкий кофе и, поставив перед ним чашку, велел:
– Пей. И рассказывай, что случилось.
– А ничего. На выставку меня зовут. В Нью-Йорк.
– Так ты отмечаешь, что ли? А я уж думал!
Тёма погрел в руках чашку. Отпил. А потом поднял на Рината мрачный взгляд:
– Было бы что отмечать.
– О, сударь, да вы зажрались. Звездная болезнь одолела, никак? – хмыкнул тот.
– О, сударь, да вы зажрались. Звездная болезнь одолела, никак? – хмыкнул тот. А я напрягся. Склонившись над столом, поставил блюдце с лимоном. И попутно предупреждающе сжал руку на плече среднего. Взрослый ведь. Наблюдательный. А депрессию Артема не заметил. Как, впрочем, и я. Так мне ли его осуждать?
– Пошел ты, - вяло отбивался Артем.
– Тём, ну, что такое? Мы ж не экстрасенсы.
– Знал бы я сам, так, может, полегче было бы.
– А ты не знаешь?
– Угу. Понятия не имею, что не так. Но что-то не так, точно. Что я делаю? Зачем? Какой в этом смысл?
– Говорю ж – по высокому загнался, – кивнул Ринат, но на этот раз уже без всяких шуток и подколов.
– Может, и так. Я поначалу тоже думал, что с жиру бешусь – все ведь есть, а счастья нет. Нет… И цели нет тоже.
– А как же королевский заказ? Ты столько за него бился!
– На днях отправим последнюю партию стульев… А дальше что? – Артем замолчал, уставившись в опустевшую чашку.
Наш младший был уникальным краснодеревщиком. Одним из самых известных в мире, если верить статье в каком-то пафосном журнале, попавшемся мне как-то на глаза, и уж точно самым молодым. Помню, как я возил его, мелкого, в кружок… Как на последние деньги покупал инструмент, чтобы он только не бросил. А когда все же бросил, потому что какой-то дурак из дворовой шпаны ему сказал, будто то, чем он занимается, не круто, так за шкирку вернул его в мастерскую, а потом еще долго на пальцах объяснял, почему не стоит отказываться от своего таланта из-за вот таких завистливых уродов. А таланта в Тёме было сполна. Его господь поцеловал в макушку. Так утверждал Тёмкин учитель, и у меня не было причин ему не верить.
– Это выгорание, Тём. Случается даже с самыми лучшими из нас. Ты много работал. Пришла пора отдохнуть. Развейся, возьми отпуск. Махните с Иришкой на Мальдивы, или куда там принято в ваших кругах? Погрейтесь на солнышке – все и пройдет. А если нет – можно и к психологу обратиться. Ничего зазорного в этом нет. Ты, главное, все в себе не держи.
– Иришка… А она, может, моя главная головная боль.
Мы с Ринатом настороженно переглянулись.
– А что так? – осторожно спросил я.
– Она мне чужая. Совсем. И чем дольше я с ней – тем отчетливее я это понимаю. Такое чувство, что ей кроме денег от меня ничего и не нужно. Если только еще помелькать на каких-нибудь пафосных вечеринках. Так что ей до моих метаний дела нет. Она их ни за что не поймет. Я вот один творческий центр поддерживаю, так Ирка даже тут мне плешь проела – зачем, мол, я деньги на ветер выкидываю. А разве это на ветер, а? Ну, не все ж под себя грести, правда?
Ринат присвистнул.
– Развестись не думал?
– Думал.
– И что?
– Может, и разведусь. Собственно, я бы давно развелся, просто маму не хотел расстраивать. У нее на меня все надежды были. От вас же толку нет.
– От тебя, как видишь, тоже, – схохмил Ринат, я отвесил ему подзатыльник, и, глядя на нас, чуть протрезвевший Артем все-таки улыбнулся.
– А помнишь, как я твои работы продавал? Те деньги здорово нас выручали в девяностых.
– Еще бы! Кто пройдет мимо творчества детей-инвалидов с задержкой умственного развития? – засмеялся Артем.