Воскресшая любовь
Шрифт:
Опомнившись, Леона, все еще сидя на коленях у Кристиана, поправила платье и посмотрела в сторону сада.
– Н-да… Теперь я понимаю, как много потеряла за все эти годы.
– Полагаете, вместо меня это мог с вами делать другой? Ну уж нет. Вряд ли нашелся бы мужчина, который умеет это делать лучше меня.
Леона негромко рассмеялась и покачала головой:
– Лорд Истербрук, ваша самонадеянность не имеет границ.
– Это не самонадеянность, я говорю правду. Вы правильно делали, что берегли себя для меня.
– Во-первых, я не берегла себя для вас. А во-вторых,
– Может быть, и так. Но вы никогда этого не узнаете.
Можно было подумать, что Истербрук заявил на нее свои права. Леона поднялась.
– Благодарю вас за то, что не воспользовались моментом и я продолжаю оставаться девственницей.
– Неужели это так важно для вас?
– В Макао мне это не казалось важным, – помолчав, произнесла Леона, – но теперь все здесь думают, что у нас с вами роман. Так что, как говорил Шекспир, «уж лучше грешным быть, чем грешным слыть».
– И что же сегодня изменилось для вас?
– Благодаря вам я только что узнала, что испытывает женщина, охваченная страстью, и от чего отказывается. – Леона поправила прическу. – Сейчас, глядя на меня, гости на балу догадаются, чем мы с вами занимались.
– Здесь, в саду, есть еще один выход. – Истербрук взял Леону за руку. – Пойдемте со мной.
Кристиан нашел в саду потайную калитку и вывел Леону на улицу, где ждали экипажи. Он издали заметил Тун Вэя. Китаец стоял на своем посту.
Леона снова поправила прическу.
– Не беспокойтесь, – сказал Истербрук. – Он ничего не заметит: на улице слишком темно. – Кристиан привлек Леону к себе и заглянул в ее блестящие глаза. – Отошлите его домой. А мы с вами поедем ко мне.
– Не могу.
– Вы просто не хотите. Но почему?
Задумчиво глядя на Истербрука, Леона погладила его по щеке и высвободилась из его объятий.
– Потому что к концу лета я вернусь к своей нормальной жизни. И моя судьба – в Макао. И еще потому, что вы не Эдмунд, а маркиз Истербрук.
Глава 8
Подойдя ближе, Леона спросила Тун Вэя, который не отводил взгляда от окна:
– Куда ты смотришь? Ты уже целый час здесь стоишь.
– Сейчас – никуда. Когда работает голова, глаза зачастую перестают видеть.
– Какие же мысли заставили тебя ослепнуть?
– Мысли о вас и о вашем брате. И о том, что я несу за вас ответственность перед ним.
Леоне не понравилось, что Тун Вэй сует нос не в свои дела. Последние несколько дней китаец был молчаливее, чем обычно, и изъяснялся загадками. Словно знал о том, что произошло между ней и Истербруком в саду на балу у леди Пеннингтон. Тун Вэй не мог ничего видеть, потому что дежурил в это время возле экипажей. Но он молчал, и это сбивало Леону с толку, ей казалось, что своим молчанием он выражает ей свое недоверие.
Может быть, Леона все это себе вообразила и собственное душевное смятение приписывала китайцу. В последнее время она много размышляла. Оказавшись сама с собой наедине и все спокойно обдумав, Леона пришла к выводу, что то, что произошло в саду, было ошибкой. Точно так же, как когда-то давно, в Макао, она, размышляла
Но стоило Леоне снова увидеть Истербрука, как она утратила способность мыслить трезво. Уже в который раз.
Накануне они встретились на званом ужине в доме его поверенного. Леона получила это приглашение в числе других. Однако в конце концов оказалось, что этот визит был бесполезен для достижения ее целей. Присутствие маркиза отвлекало сидевших за столом гостей, и Леоне в этот вечер не удалось разузнать ничего нового о торговле и финансах. Несмотря на то что среди приглашенных находились две важные персоны, имеющие большой вес в этих сферах жизни.
Атмосфере за столом и в гостиной не хватало непринужденности. Все понимали, что Истербрук явился на ужин исключительно из-за мисс Монтгомери, поэтому необходимо было демонстрировать широкие взгляды и презрение к предрассудкам. Хозяйка дома так и расстилалась перед маркизом, не в состоянии скрыть радости по поводу столь богатого улова. Супруг ни в чем не уступал жене, дважды пытаясь все устроить таким образом, чтобы любовники остались тет-а-тет.
Общение Леоны и Истербрука на людях было в высшей степени приличным, почти официальным. Но весь вечер – в столовой или в гостиной – Леона чувствовала на себе взгляд маркиза, и это лишало ее покоя.
Ее крайнее смущение объяснялось не только страстным желанием, которое Истербрук в ней зажег. Он пробудил в ней все романтичные воспоминания юности. Поцелуи украдкой в саду, от которых у нее – юной девушки – захватывало дух. Когда спустя все эти годы она целовала Истербрука, то снова видела перед собой Эдмунда. Истербрук до сих пор оставался для нее тем самым Эдмундом – только запрятанным где-то в глубине его души. С той самой ночи в саду в сердце у Леоны поселилась тоска по прошлому. Девушка снова ощутила силу его власти над ней. И это причинило ей боль.
– Перед отъездом из Макао ваш брат говорил со мной, – сказал Тун Вэй. – Он сказал, что я отвечаю головой за то, чтобы с вами ничего не случилось. Чтобы никто не причинил вам вреда. Он велел мне защищать вас.
– Так ведь ты так и делаешь.
– Я защищаю вас от воров и других преступников. Но не в силах защитить вас от себя самой.
У Леоны запылали щеки.
– Если ты говоришь о маркизе, то это тебя не касается. Я…
– Я говорю сейчас не о нем. Может быть, ваш брат захотел бы, чтобы я дрался с ним. Но я не убиваю мужчин только за то, что они берут женщин, которые отдаются им по доброй воле.
– Ты хочешь этим сказать, что между мной и маркизом Истербруком произошло нечто предосудительное?
Тун Вэй поморщился:
– Я ничего не хочу этим сказать. Меня это не интересует. В конце концов, я вам не нянька. Я имею в виду, что вы зачастую пренебрегаете моей защитой, находясь здесь, за границей, в этом большом городе, где на каждом шагу вас может подстерегать опасность. Если вы побежите к маркизу на свидание, мне все равно. Но я должен вас сопровождать до места вашей встречи, пока не передам вас ему из рук в руки.