Восьмая горизонталь
Шрифт:
рассмотрел их лица, они цвета грязного полотна, а в глазницах нет света глаз, кожа
изъедена язвами, они скалят редкие зубы, взмахивают обезображенными конечностями и
упорно пытаются заползти на железнодорожный путь.
Внезапно, как взрыв в душе, возникает жалость, слёзы жгут глаза. Сколько же их!
Как ужасно, народ без души. Кто у них её забрал? Где сейчас обитают их души? Я
лихорадочно перебираю алмазы на медальоне, слёзы капают на грудь. Что это?
Вспыхивают бесчисленные
Неожиданно всё меркнет, перед глазами невообразимо огромная газовая субстанция.
Открываю экран. Зарево из огня вздымается над мёртвым городом, Грайя, Зирд и маги с
шипением прикрываю глаза, жмурится Семён. Нечто, как ветер, вырывается из огня,
экран гаснет, тьма и тишина.
Вагонетка стоит как вкопанная. Ожидаю, нас разорвут толпы обречённых, но
слышу удивлённые мысли тысяч людей, я смотрю на них - они преображаются, в глазах
появляется осмысленное выражение, но, сколько в них ужаса! Души нашли свои
несчастные тела и люди прозрели, но теперь они видят какой кошмар их окружает! Они
стали чувствовать боль, увидели разруху и запустение.
– Большинство из них умрёт впервые часы,- угрюмо молвит Зирд.
– Но душа останется!- парирует Грайя.
А в город тоже вливается душа! Пространство наливается светом. Я вздыхаю с
облегчением, город будет спасать своих детей.
Семёна колотит крупная дрожь, я его понимаю, сложно обуздать нервы, увидев
такое.
– Поехали,- говорю я.
Вагонетка трогается с места и беспрепятственно набирает ход, никто не пытается
задержать её.
– У нас была вражда с этим народом,- тягостно звучит мысль Зирда,- но я бесконечно рад, что наши враги обрели душу.
– Вы опять станете враждовать с ними?- с иронией спрашиваю я. Зирд задумался:- Они
сейчас очень слабые. Мы не будем нападать на них сейчас. Пускай наберут силу, тогда
схлестнёмся.
– А нужно ли это делать?
– Они демоны.
– Да брось ты, неужели сам веришь в эти сказки?
– Наш народ верит.
– Вот поэтому Другие начинают одерживать победы,- сухо говорю я.
– Меня посещали те же мысли,- он грустно вздыхает.
Маги с удивлением и почтением поглядывают на меня. Мне неловко от их
внимания, но ведь не объясню, же им, что всё произошло спонтанно, до сих пор не
понимаю, как это сделал. Я слышу их мысли, они одобряют меня. Напряжённость,
которую они испытывали ко мне, исчезла. Они уже готовы не работать на меня, а
трудится. С некоторых пор я понимаю, как отличаются два, вроде одинаковых, слова.
Работа - удел рабов, то, во что не
деньги, можно не получать, но результат будет один. Долго плоды работы служить не
будут. Но только в труде, знания, изготовленные вещи, будут жить веками, потому, что в
них вложена душа. Поэтому, для человека, счастье трудиться, но не работать. Меня всегда
коробило слово - работник, но всегда нравилось - труженик. Может, это на генетическом
уровне?
Рассвет наливается силой, словно торопится наверстать упущенное. С болью
смотрю на хаос и запустение. Когда-то величественные здания обвешали, штукатурка
осыпалась, в окнах выбиты стёкла. Дикая поросль жутко белёсого цвета, источает яд на
суровые, многострадальные стены и тротуары. Пещерная живность пытается спастись от
света в щелях и провалах, но люди уже ведут себя осмысленно, они вспоминают свои
дома, своих знакомых, родных, собираются в группы, кто-то берёт руководство в свои
руки.
Проносимся мимо "проснувшихся", они бросают на нас настороженные взгляды, но
не мешают в продвижении, но я испытал облегчение, когда вагонетка ныряет в тёмный
лаз очередного туннеля.
Семён вздыхает, утирает пот с потемневшего от переживаний лица. Грайя
напряжена, она как перетянутая струна. Волосы развиваются на ветру как хвост
породистой лошади, глаза полыхают огнём. Она отрывисто и резко говорит с магами, на
лицо налетают волны гнева. Аккуратно спрашиваю Зирда, что за конфликт у них?
– Требует сократить дорогу, но она не права, тот путь плохо знаком, лучше сделать крюк, это безопаснее.
– Сколько потеряем по времени?
– Всего ничего, дней пять, семь.
– М-да. Всего ничего. Знаешь, давай всё же рискнём.
– Уверен?
– Не совсем, но семь дней - очень много.
– Маршрут будет проходить за пределами основных тоннелей, по резервным линиям и по
тем, которые строили задолго до первых войн, в них даже враг боится заходить.
– А мы не враги,- я улыбаюсь, но жуть царапает сердце. Как бы, не поступить
опрометчиво. Я смотрю на Грайю, она уверена в своей правоте, безусловно, есть у неё
некие знания, что ж, доверимся судьбе и я подтверждаю своё решение.
Вновь темно, сыро и зябко, перестук колёс раздражает. Сколько же можно
носиться по путям затерянных миров? Остро хочу домой, надоели приключения. Семён
смотрит в темноту, туда, где должна находиться его Грайя и не видит её, а я вижу хорошо.
Судя по всему, приближаются определённые события, чувства обостряются, шрам на руке