Восьмое Королевство. Гайд новичка
Шрифт:
Орм скомандовал отход, и наш небольшой отряд отступил в заросли, при этом Ярик, словно запоздало испугавшись, углубился в кусты дальше всех.
Лодка неожиданно подала признаки жизни — с её кормы в воду опустилось два здоровенных весла, и некто внутри, действуя ими как венецианский лодочник, тот который гондольер, ловко развернул лодку к нашему берегу. Пройдя наш “причал”, лодка мягко ткнулась днищем в дно реки, метрах в пяти от берега.
В носу лодки откинулся квадратный люк на кожаных петлях. Из люка высунулся член экипажа лодки, по пояс. И показал пустые ладони.
Знаете, я конечно повторяюсь, но опять таки, как мне казалось, я был готов ко всему. К рогам, к вертикальным зрачкам как у кошек, вообще к говорящем кошкам. К чему
Но гоминид, явившейся к нам из лодочного чрева сумел меня обескуражить. Да и не меня одного. Мы все вчетвером застыли в немом изумлении. Пришелец настороженно глядел на нас, но терпеливо ждал.
— Да это ж негр! — наконец озвучил очевидное Орм.
Глава 15 Красный Король
Вряд ли ты об этом задумывался, но языки, на которых мы говорим, довольно примитивны. Ну, если тебе есть с чем сравнивать. Русский, как и все славянские, или тюркские, или любой из романской группы — это всегда некая упрощенная Лингва Франка. Всеобщий язык. И язык упрощенный очень сильно — надо было огромной толпе из обособленных этнических и культурных групп быстро смочь между собой общаться. Логично, что все что в языке слишком уж сложное — отсекается и выкидывается. Кое какие атавизмы остаются — на польском ты не сможешь сказать “они” про собак или детей. Потому что это уже “оне”. И так далее — глагольные формы, падежи, окончания, — все на выброс, остается только необходимый минимум. Конечно, многие скажут что русский язык богат и красив — да, мы можем, в отличии от, ну например китайского, сказать “собакен” на дружелюбную собаку, “собачка” на маленькую собаку. А если нам встретится собака еще меньше — мы можем выкрутиться “собачуленькой” если она милая, и “сучка мелкая” если она злая. Блин, это уже два слова. Да и ладно, в любом случае нам не победить голозадого бушмена, носителя древнего языка маленького племени, который может в описании дороги к водопою парой слов упомянуть палку. И рассказать этим насколько это палка продолговатая, что она темная и сырая, и как ему кажется, (да, там есть форма неопределенности, вот это наше да/нет/наверное как прилагательное) лежит там недели две. Тройные и пересекающиеся смыслы, десятки падежей, пара десяток глагольных форм и времен, сотни описательных нюансов, пляшущих от традиций — и что хуже всего, они щелкают. Щелкают, в смысле бушмены, своими языками. Ну, и посвистывают, и не брезгуют играть тональностями. Выучиться такому языку можно. Но только находясь в этой культурной среде с детства.
К счастью, мы цивилизованные люди, и уже давно оставили этот ужас позади, перейдя на простые и понятные языки, без особых закидонов. А вот этот негр, который в лодке — нет. Он выдал перелевчитую, почти соловьиную трель, с прищелкиванием.
— Это жопа — сказала Диана. Она, оказывается филолог. И позже мне обо всем этом и рассказала. Ты же не думал, что я хранил эту бесполезную информацию в себе? В первый момент я подумал, что она перевела фразу нашего нового знакомца, но потом понял, что это её личное мнение о происходящем.
Надо было что-то делать. Я вышел вперед. Возможно потому, что я очень ждал встречи с разумными видами, и у меня нет предубеждений насчет цвета кожи. А может, я все еще не верил, что другие люди могут быть опаснее гигантской сколопендры. Ну, и как вариант — мне единственному не надо было подходить к нему слишком уж близко, и я надеялся быстро вскинуть арбалет, случись что. Я остановился шагах в двадцати, и ближе не подходил, а только дружески скалился.
— Нихао! — замахал я руками. Дружелюбно замахал. Ну попытался. В общем представьте что вы встретили негра, и вам срочно надо с ним поболтать. Негр не был так уж банален — кожа его была не лакированно-черная, как у центральноафриканцев, а как будто пыльная, как у австралийских аборигенов. Разве что более глубокого оттенка. И волос у него на лице было
В тот момент я не особенно присматривался, но позже смог разглядеть подробнее — борода была тщательно завита, местами хитрым орнаментом сложена узором из крохотных косичек, в неё были вплетены различные украшения образовывающие парюру. Парюра — такой набор украшений, который подобран по цвету и материалу. Красивое умное слово, у Ярика подслушал, можешь брать и пользоваться.
Пауза затягивалась, и я лихорадочно предпринял следующий шаг на сближение. В переносном смысле — ноги я не переставлял, и физически к лодке не приблизился ни на один лишний сантиметр. Еще раз широко улыбнувшись, и помахав руками как Хрущев с мавзолея, я сказал:
— Парле ву франсе? — что странно, поскольку сам я французский не парлевукаю ни слова, даже про то что семь дней не ел, не смогу сказать. Негр хмуро посмотрел на меня. Потом показал на свою бороду, и поцокал с явно вопросительными интонациями. Я пожал плечами. Негр снова защебетал, ткнул в меня пальцем и постучал себя по темечку. Тут я “услышал” что мой паучок вернулся, и хочет ко мне. Я снял свой рюкзак, и начал в нем демонстративно копаться. Вообще, я это затеял для того чтобы паук перебрался в сумку. И уже чтобы прикрыть этот маневр, я достал из рюкзака еду. У “негра” удивленно расширились глаза. Он сурово чирикнул что-то в лодку. И некоторое время зло смотрел внутрь лодки.
Восьминожка выскочил из под лопуха рядом со мной, и ловко забрался в мою сумку, удерживая в передних лапках кокон с перевариваемой мышью. У них же наружное пищеварение, ты в курсе? Держаться паучок старался так, чтобы никто его не увидел, и ему это удалось. Из лодки нашему негру протянули маленький каменный шарик, с красивыми узорами на поверхности. Очень похожий, только гораздо изысканнее, был вплетен в бороду “негра”, и вроде как именно на него он мне и показывал в начале разговора.
Черный бородач несколько раз, как для тупого, показал что шарик надо зажать в руке, и кинул его мне. Кидает он как офисный планктон с брюхом. Ну то есть как я до недавнего времени — шарик не долетел до меня не меньше шести шагов. Еще на столько же бородач промахнулся в сторону леса. Я застыл размышляя что же делать. К счастью, серой мышкой в кусты шмыгнул Григорий, и через некоторое время вернулся с шариком. И отнес его Орму. Ну конечно. Залез на Орма, и некоторое время пытался не отдавать шарик. Но после взятки вкуснятиной Григорий поддался на уговоры нашего здоровяка, и отдал шарик. Только Орм завладел шариком, как охнул и выпустил шарик из рук. Потом Орм внимательно посмотрел на нашего непонятного лодочника, и с подозрением спросил:
— Он счас что, по русски сказал “мерзость”? — и ткнул пальцем в бородача.
— Ээээ… — замычал Ярик, как делал всегда, когда не понимал вопроса.
— Зацокал как грузин на рынке, но не говорил ничего. Показалось тебе — успокаивающе сказала Диана. Все это время она пряталась за своим щитом, и глаз не спускала с лодочника.
Вот, именно тут я и являю тебе преимущества широко раздвинутых границ. Я молча поднимаю шарик, зажимаю его в кулаке как показывал наш темнокожий друг, поворачиваюсь к нему лицом, и говорю:
— Привет, генацвале.
Бородач кивает, и после некоторого раздумья, отвечает мне на своем птичьем наречии. А в голове у меня как будто закадровый переводчик его переводит. Переводит моим же голосом, только неприятным. А еще плохо переводит, прям гуглтранслейт какой то. Хотя, если немного попрактиковаться, приноровиться можно.
Я пытаюсь объяснится с бородачом, одновременно переводя его слова с гуглтранслейта на внятный, слушая советы друзей — короче увлекательный был опыт. Хотел бы я сказать что я затащил как боженька, но меня обматерили, шарик отобрали, и рулевое весло общения перешло к Диане.