Восьмое Небо
Шрифт:
Забыл покой и сон
Обычный ветер стал вонюч
Как запах от кальсон
Ром стал на вкус как рыбий жир
И карты все не в масть
В восьмое небо захотел
Старик-пират попасть…
– Заходи, дядюшка, - раздалось из-за двери, - Я не сплю.
Повернувшись боком и тяжело сопя, Дядюшка Крунч вошел в капитанскую каюту.
Ничего необычного он там не обнаружил. Смятый китель свисал со стола, безжизненно протянув рукава, треуголка и вовсе валялась на полу. В углу дребезжал, немного заикаясь, патефон – к ночи набежал ветер с ост-оста
И вз-вз-вз-взмыла шхуна в высоту
Как мол-мол-мол-мол…
Дядюшка Крунч осторожно отключил сложный механизм. Капитанесса не возражала. Она восседала за письменным столом, откинувшись в кресле, причем две его ножки опасно балансировали в воздухе. Пожалуй, подуй из раскрытой двери неожиданный сквозняк, капитанесса с грохотом рухнула бы вместе с креслом.
Среди разбросанных карт, смятых записок, кусочков пастилы и раскрытых журналов Дядюшка Крунч обнаружил два подозрительных предмета – наполовину опустошенную бутыль вина и пустой стакан. Судя по тому, как кресло капитанессы сохраняло баланс, пьяна она не была, но Дядюшка Крунч ощутил смутное беспокойство.
– Если пьешь, то пей в кают-компании, - пробормотал он, пытаясь скрыть свое беспокойство за обычной напускной брюзгливостью, - Не то пойдешь по стопам деда. Я рассказывал, как на рейде Монтаньеса он как-то раз, высадив галлон рома, погнался за легендарным белым китом?.. Бросился вслед за ним, не разбирая ветров, всю команду три дня и три ночи на мачтах держал, с ног аж валились… А потом оказалось, что мчались не за белым китом, а за его собственными подштанниками, которые зацепились за кончик бушприта…
– Мой дед умел пить, - согласилась Ринриетта, - Умел драться, умел заговаривать ветра, умел жить, как пират… Как жаль, что мне не досталось ни единого из этих качеств. Я даже пить не умею.
Дядюшка Крунч пробормотал что-то неразборчивое. Он помнил, как Ринриетта, в первый месяц после того, как впервые ступила на палубу «Воблы», попыталась в подражание лихим пиратам выпить пинту формандского рома. Закончилось это катастрофой, не столь грандиозной, как кораблекрушение, но растянувшейся на целую ночь. Утром бледная и едва ворочающая языком капитанесса приказала ввести на борту сухой закон и слить весь ром в балластные цистерны. Еще одна попытка, предпринятая годом позже, наградила ее, благодаря Габерону, прозвищем Зеленая Шельма.
– Как ты себя чувствуешь, Ринриетта?
– Прекрасно, - саркастично отозвалась она, раскачиваясь в кресле, - Просто великолепно. Семь лет кефали под хвост… Семь лет бессмысленной возни, погонь, отчаянных поисков… А потом мальчишка достает какую-то шестеренку – и пожалуйста! Восьмое Небо вдруг стало близко, как никогда!
– Ринриетта…
– Компания! Как тебе это нравится? Нас, каледонийских законников, учили биться с компаниями. Дай мне пачку бумаги, полную чернильницу – и я разгромлю любую компанию быстрее, чем если бы пришлось палить по ней из сорока стволов сдвоенными зарядами! Но как поступают пиратские капитаны в таких случаях?
– Не разводи пары, - посоветовал Дядюшка Крунч, - Мы еще не знаем наверняка…
–
– Возможно, нам стоит еще раз хорошенько все взвесить, прежде чем бросаться с головой в поток неизвестного ветра…
– И ты напоминаешь мне про осторожность? Это ты все семь лет напоминал мне про сокровище, ты не давал опускать руки, даже когда они повисали сами собой. Ты рассказывал мне про подвиги деда, а теперь, ощутив запах Восьмого Неба, собираешься сдаться?
Дядюшке Крунчу захотелось схватить Ринриетту за ворот сорочки и вытащить на верхнюю палубу, чтоб резкий и прохладный ночной ветер остудил ей голову. Но он знал, что это не поможет.
– Твой дед был человеком старого уклада, - только и сказал он, - Не представляю, каким образом он мог столковаться с холеными хозяевами «Восьмого Неба», чьи шеи торчат из крахмальных воротничков. Он не доверил бы им и свечной огарок, куда аж «Аргест»!
– Дед не любил канцелярских крыс, это верно, - Алая Шельма тряхнула волосами, отчего едва не потеряла равновесие, стул опасно накренился, - Хотя, чего врать, я сама была одной из их стаи к тому моменту, когда встала за штурвал «Воблы».
– В моей памяти больше дыр, чем в рыбацкой сети, но этот день я помню до сих пор так, словно это было вчера.
Едва ли она хотела свести разговор к обмену ностальгическими воспоминаниями. Сейчас ее вел за собой другой ветер.
– Дед никогда не доверял писакам. Он был прожженным пиратом, легендой небесного океана. С какой бы стати ему отдавать «Восьмому Небу» сокровище?
Дядюшка Крунч мотнул головой. Раньше это получалось легко, голова мягко двигалась на шарнире, сейчас же даже это простое движение издало громкий отрывистый скрежет.
– Я не знаю, Ринриетта.
– Думаю, он и не отдавал, - Алая Шельма закинула руки за голову, разглядывая потолок капитанской каюты, как разглядывают небосвод в поисках путеводных звезд, - Его украли у него. Эти дельцы из «Восьмого Неба» обманом или угрозами вырвали у него «Аргест». Узнаю почерк корпоративных акул. Запомни, в небесном океане нет более алчного и наглого хищника, чем компания, чующая свою выгоду. Каким-то образом господа из «Восьмого Неба» прознали про «Аргест» - и нашли способ вытащить его из рук умирающего деда. Поэтому я намереваюсь немного укоротить эти руки – так, чтоб они более не цеплялись за посторонние предметы.
Алая Шельма вяло махнула в сторону абордажной сабли, брошенной посреди каюты подобно зонту или трости. Кажется, она уже немного нагрузилась, по крайней мере Дядюшка Крунч уловил в ее голосе непривычные нотки. Ну вот, словно всех предыдущих бед было мало…
– Твой дед, храни Роза Ветров его душу, сам был буйным рубакой, - обронил он медленно, - Но и он, перед тем, как выхватывать саблю, предпочитал сперва оценить противника. Мы же несемся в схватку на всех парусах почти вслепую.
– О, это ерунда, - отмахнулась Алая Шельма, - Мне уже известно все необходимое. По крайней мере, то, что есть в официальных источниках Унии. Все остальное мне выложат господа из «Восьмого Неба», причем будут торопиться, перебивая друг друга, и умолять меня дать им шанс.