Восьмое Небо
Шрифт:
Голос гомункула внезапно переменился. Сперва Габерону казалось, что это продолжает говорить «Малефакс», только неузнаваемо исказивший свой голос, сделавший его низким, невыразительным и каким-то подавленным. Так может говорить тяжело больной или выживший из ума. Без пауз, без выражения, без модуляций. С опозданием в несколько секунд он понял, что это уже вовсе не «Малефакс». Присутствующие в штурманской слышали голос гомункула канонерской лодки. Сперва голос этот был скрыт шорохом помех, но постепенно делался все звучнее и разборчивее:
– …сем гражданским и военным кораблям Формандской
– Он талдычит это последние пять часов, - вставил «Малефакс», чей голос без труда перекрыл монотонное бормотание гомункула с канонерки, - Удивительно упорный малый. Но мощность передачи отменная. Думаю, его услышали даже на Дюпле. Доложите обстановку, номер сто пятнадцать!
– Метеосводка удовлетворительная, - покорно забормотал гомункул, - Регистрирую фронтальный ветер скоростью до шести узлов. Атмосферное давление умеренное, шестьсот семьдесят пять миллиметров ртутного столба…
– Отставить, - в голосе «Малефакса» прорезались адмиральские интонации. Кажется, где-то на заднем плане даже зазвенели ордена, - Доложить о ситуации на борту!
Кажется, этот запрос смутил гомункула с канонерки. Паузы между словами стали длиннее, а сам голос – тише:
– Нахожусь на высоте в… тысячу сто сорок пять футов. Скорость нулевая. Фиксирую незначительный положительный дифферент на нос… в два с половиной градуса. Цистерны с балластной водой пусты на девяносто семь процентов… Давление в котлах… отсутствует. Машины застопорены. Давление в паропроводе отсутствует. Регистрирую линейное снижение высоты под воздействием силы тяжести, приблизительно… девяносто пять целых и четыре десятых фута в час.
На то, чтоб произвести несложное вычисление у Габерона ушло немногим более двух секунд. Благодарение юным годам, в течении которых формандским юнкерам вдалбливали арифметику в головы. Не раз с тех пор хитрая наука управления цифрами служила ему добрую службу. Правда, не для вычисления курса или грузовооруженности, а для канонирского ремесла. В пушечном деле иной раз проверенные цифры значат больше, чем твердая рука или сухой порох в картузе.
– Если ребята на канонерке не запустят машину, к утру уже будут плавать в Мареве, - вслух сказал он, - Они и так уже почти в верхних его слоях.
– Воздушные свинки! – Корди в испуге цапнула себя зубами за болтающийся хвост, - Они же почти нырнули в Марево!
Ее испуг не был наигран, Габерон видел это. При одном упоминании Марева Сырная Ведьма ощутимо напряглась. Что ж, чего еще ждать от ведьмы. Для них Марево – олицетворение всего самого страшного и отвратительного, что только может существовать в небесном океане. Габерон легонько похлопал ее по твердой спине.
– Без паники, корюшка. Во-первых, они пока что не погрузились даже в верхние
Корди гневно фыркнула.
– Я знаю, что такое Марево, Габби! Я ведьма!
– Ты знаешь его суть, но никто лучше небохода не знает, как оно устроено. Верхние слои Марева, безусловно, опасны, но человек при необходимости может жить там месяцами.
– А потом у него отрастает чешуя и лишняя пара рук! – Дядюшка Крунч издал презрительный скрежет, который, по всей вероятности, считал смешком, - Бросай дурить рыбехе голову!
– Чтоб отрасла чешуя, придется прожить там пару лет. И не в верхних слоях, а на высоте футов в восемьсот, не меньше… Дауни вон веками живут, и ничего, некоторые даже на людей немного похожи. Мы на учениях иной раз ныряли до восьмисот и спокойно выдерживали трехчасовую вахту. Правда, корабельного гомункула после таких трюков обычно приходилось списывать – превращался в идиота.
– Еще бы не сходили! – Корди внимательно изучила вытащенный изо рта хвост и откинула за спину, - Гомункулы – магические существа, а Марево пожирает и извращает любые чары. Людям чуть-чуть проще. А ниже… ниже ты был? Каково там?
Вопрос был задан с такой непосредственной детской жадностью, что Габерон не сдержал улыбки.
– Ниже хуже, - просто сказал он, - Ниже восьми сотен футов начинается самое неприятное. Туда уже почти не проникает солнечный свет, все в густом красном тумане, липком и едком. Там человеку уже не выжить, разве что несколько часов. Это, корюшка, настоящее царство Марева, а не та опушка, что мы видим сверху. Царство ядовитых магических испарений, порчи и искажения. Самый нижний его предел, который пока удалось нащупать человеку – триста футов.
– А еще ниже? – напряженно спросила Корди, машинально комкая пальцами подол юбки, - Что там еще ниже, Габбс?
Габерон глубоко вздохнул. Рефлекторно вышло. Как будто он торопился сделать последний глоток чистого воздуха, прежде чем нырнуть очертя голову в бездонную алую пропасть Марева.
– Ниже трехсот футов уже ничего нет, - сказал он негромко, - Ниже трехсот футов – смерть. Страшная, тяжелая, мучительная смерть. Как это называется у ведьм, разрушение моллекулярных связей.
Получилось не очень выразительно, но Корди проняло. Она обхватила себя руками за плечи и уставилась взглядом в пол.
– Лекция окончена? – холодно поинтересовалась Алая Шельма, - Полагаю, мы все с удовольствием послушаем доклад старшего канонира о свойствах Марева. Это ведь не мы приближаемся к формандской канонерке со скоростью в двадцать узлов!
Габерону пришлось мысленно перебрать полдюжины выражений лица, чтоб найти нужное, в меру презрительнон, в меру капризное, немного фамильярное. Из тех, что лучше всего выбивали капитанессу из колеи.
– Кажется, капитанесса, сэр, за всеми разговорами вы забыли сообщить своему экипажу, с какой целью мы совершаем этот маневр. Может, «Малефакс» и взломал гомункула с канонерки, но это не помешает «Барракуде» взять нас на прицел, как только мы войдем в зону ее шестидесятифунтовок.