Восьмой ангел
Шрифт:
И тут же в недрах шара возник невероятно высокий вибрирующий звук, тысячами острейших ножей вонзившийся в уши и располосовывающий испуганные мозги под хрупкой коробкой черепа.
Не в силах вынести этой мгновенной и страшной пытки, друзья сжали головы руками.
Шар, тяжело завибрировав, ощутимо раздулся, словно туда, внутрь, влез, разворачивая страшные кольца, громадный змей, вытесняя своим телом то, что составляло сущность прекрасного кристалла.
Радуги и звезды исчезли, и теперь в потемневшем чреве, как в топке, пылал нестерпимо
Он сейчас взорвется, — понял Барт, наблюдая за тем, как стремительно распухает кристалл от разрастающегося внутри огненного безумия.
— Макс, — двинул его локтем Моду, — луч…
Не отнимая рук от разрывающейся болью головы, Барт повернулся всем телом на голос друга.
Из черноты бокового провала, проткнув ее острием, выскочил, удлиняясь, яркий зеленый отросток.
— Бежим! — крикнул малиец.
Повинуясь светящейся зеленой указке, друзья, не глядя под ноги, понеслись куда-то вправо и, кажется, вверх. По крайней мере, сгибающиеся на крутом подъеме колени подсказывали именно это.
Звук, заполонивший все пространство пещеры, продолжал нарастать. Барту казалось, что у него просто лопаются глаза. Больше всего на свете хотелось броситься на землю и вжаться в нее, отдав камням пропущенный через себя невозможный, ужасный звук. Но пляшущая стрелка зеленого луча все время убегала вперед, вынуждая ускорять и ускорять шаги.
Моду, пыхтящий рядом, вдруг споткнулся. Макс обернулся, помогая другу удержать равновесие, и увидел, что далеко внизу, там, откуда они бежали, пылает, разрастаясь и разрастаясь, огромная огненная сфера, занявшая почти все пространство обширной пещеры. Даже отсюда, издалека, было заметно, что ее резко увеличивавшиеся сверкающие грани подернулись черными корявыми трещинами, словно она изо всех сил пытается удержать в себе рвущийся наружу великий огонь, но противостоять его силе уже не может.
Страшный вибрирующий звук вдруг оборвался, на долю секунды воцарилась оглушительная, едва ли не страшнее самого звука, тишина. Ощутимо, словно издав немой крик ужаса, дрогнула скала под ногами, и разом пошатнулся мир, уходя из-под ног.
Падая, Барт увидел, как темнота, вся сразу, полыхнула нестерпимой ослепляюще-белой вспышкой, превратив все сущее в один нескончаемый свет.
Последующего за этим мощнейшего взрыва друзья уже не услышали.
В аэропорт Славину отвез отец Павел на своей «Волге». Машка сидела рядом и бубнила что-то невнятное о каком-то шиле, которое не дает кому-то нормально жить. Священник молчал, изредка взглядывая на Ольгу внимательно и серьезно.
У служебного выхода девушка прижала к себе лысого Пушка, осторожно, стараясь не задеть ранки, погладила подпаленное ухо.
— Спасибо тебе, до встречи!
— Лелька, я через неделю приеду, — пообещала Маша. — У меня переговоры в Питере с очередным спонсором, — она звонко чмокнула подругу
— Олюшка, — дождался своей очереди священник, — спасибо тебе, дитя мое.
— Мне? — удивилась девушка. — За что? Это вам, батюшка, низкий поклон.
— Спасибо, значит, спаси Бог, — перекрестил ее лоб отец Павел. — Ничего не бойся, — он крепко взял ее за плечи и заглянул в самую душу. — Слышишь? Ни-че-го! — повторил он серьезно и по слогам. — И всегда помни, кто ты есть.
У Ольги отчего-то больно защипало в глазах. Она на секунду прижалась к большому сильному телу священника и, не оборачиваясь, поспешила внутрь аэропорта, где от дальней двери махал ей рукой Машкин знакомый пилот.
Через несколько минут она внимательно наблюдала в иллюминатор, как отъезжал трап, как покидали взлетную полосу ярко-желтые аэропортовские машины.
Приеду в Питер, а там — Макс, — подумалось ей. И от этой мысли стало и светло, и тревожно.
Она сомкнула ресницы, поудобнее пристраивая на жестком кресле туго перетянутый саднящий бок, и стала представлять, как они встретятся. Как много им надо сказать и рассказать друг другу, как тепло и хорошо будет ей в сильных и нежных объятиях Максима. Как…
Картины, сменявшие друг друга, были такие славные, такие счастливые, что девушка плотнее зажмурила глаза, чтобы даже едва занимающийся утренний свет не мешал ей рассматривать свое близкое и заслуженное счастье.
— Уважаемые пассажиры, — донеслось из динамиков, но Ольга тут же отключила и слух, поняв, что стюардесса предлагает пристегнуть привязные ремни перед взлетом.
— Девушка, — ощутимо затрясли ее за плечо, — вы что, тут жить собираетесь?
— Прилетели? — вскинулась Славина, сообразив, что проспала весь полет.
— Ага, прилетели, — мрачно согласился тот же голос, — с крыши на чердак.
Ольга недоуменно открыла глаза и обнаружила, что люди гуськом выстроились в проходе, готовясь к выходу.
— Уже Питер? — улыбнулась она нависшему над ней недовольному соседу.
— Какой Питер? — проворчал он. — Штормовое предупреждение, угроза обледенения. Рейс задерживают.
— Надолго? — охнула Славина.
— У Господа Бога спроси, — угрюмо предложил мужик. — Может, на час, а может — на сутки. — И он, больше не дожидаясь, пока Ольга встанет, грузно полез прямо через нее.
Девушка тупо наблюдала за тем, как ножницы дверных шторок укорачивают очередь на выход, отрезая человека за человеком.
— Ну вот, Ольга Вячеславовна, — вырос перед ней пилот, — непредвиденная задержка. Арктика рядом, ничего не поделаешь. Надеялись, что успеем проскочить до циклона, — не вышло, скорость он развил просто сумасшедшую. Надо переждать.
— Сколько? — потерянно спросила Славина.
— Увы, утешить ничем не могу. Раньше, чем после обеда, вряд ли улетим. Так что возвращайтесь в город, а я Машеньке перезвоню, когда все выяснится.