Восьмой грех

Ванденберг Филипп

— Меня зовут дон Ансельмо, — представился священник, осматривая обставленную со вкусом гостиную. — А это невропатолог, доктор… Впрочем, его имя не имеет значения. — Он повернулся к юноше и добавил: — Анджело, начинающий теолог, подающий надежды. Он будет помогать мне при очищении.

Анджело неуклюже поклонился, словно цирковой артист в начале представления, и протянул священнику сумку.

— Постойте, что все это значит? — Синьора, бросив взгляд на телефон, поднялась с дивана.

Пока святой отец раскладывал содержимое сумки на низком журнальном столике, женщина

отчаянно искала способ, как выпутаться из этой неприятной ситуации.

— Я спрашиваю вас, что это за чепуха? — почти кричала она, испуганно глядя на вещи, которые достал дон Ансельмо. — Сейчас же убирайтесь из моей квартиры!

Увидев четыре ремня безопасности, которые священник аккуратно разложил на столике, женщина издала нескончаемый пронзительный крик. В этот момент полный студент зашел сзади и с чудовищной силой придавил ее к спинке дивана. В тот же миг рядом оказался доктор. Когда синьора увидела в его руке шприц, она начала биться, как невменяемая. Но любое сопротивление было бесполезно. Женщина почувствовала укол в правое бедро, потолок в комнате закачался, и вскоре ее охватило безразличие.

Она спокойно наблюдала, как студент связывает ей ноги, накладывает на запястья ремни. Когда он поднял ее и понес в спальню, женщина уже не могла защищаться. Пропустив ремни под кроватью, над которой высился легкий балдахин, студент плотно затянул их, связав друг с другом.

Приложив правую руку к горлу синьоры, доктор считал пульс.

— Пульс сорок шесть, — сказал он, удивленно подняв брови. — Тяжело подобрать нужную дозу, предварительно не осмотрев пациента.

— Это Исаакарон! Он завладел ее сознанием! — возбужденно закричал дон Ансельмо. — Но я изгоню его из тела этой прекрасной женщины. — Дьявольская улыбка промелькнула на лице экзорциста: он понял, что его час настал.

Священник набросил тяжелую фиолетовую столу. Потом открутил крышки у обеих бутылок с водой. Из одной дон Ансельмо налил себе в ладонь воды и побрызгал на синьору.

Та никак не отреагировала. Только когда он повторил процедуру, налив из второй бутылки, женщина стала качать головой вправо и влево. Ома слегка приподнялась и тихо произнесла:

— Что вы делаете со мной, свиньи? Развяжите меня! Трое против одной слабой женщины! Вам не стыдно?

Студент отпрянул и сторону, будто его поразил молнией Всевышний. Он закрыл глаза, почувствовав внезапную боль от этих слов. Доктор напряженно следил за священником, ожидая, как тот отреагирует. Но дон Ансельмо, казалось, ничего не замечал.

— Сам демон овладел ею и произносит эти слова, — прошептал он и обратился к невропатологу: — Вам, должно быть, интересно, зачем я поливаю ее водой из этих бутылок? Я хотел знать наверняка, что мы не имеем дело с истерией. В этом случае, дабы привлечь к себе интерес окружающих, многие люди ведут себя так, будто они не в себе. И тогда, доктор, синьора стала бы вашей пациенткой, а мне здесь нечего было бы делать. Итак, я начал с Exorzismus probativus. Сначала я окропил синьору обычной водой. Как вы видели, с ее стороны не последовало никакой реакции. Вода

во второй бутылке — святая. Вы сами видели, как демон на нее отозвался.

— Дон Ансельмо… — перебил своего учителя студент. — Дон Ансельмо…

Святой отец поспешил к Анджело и, взяв в руки Rituale Romanum, уверенным движением открыл на нужной странице. Потом он взял в правую руку распятие, встал на колени перед дрожащей синьорой и начал обряд:

— Отче всемогущий, единый Бог, приди к человеку, которого ты создал по своему образу и подобию, спаси от гибели. Господь, обрушь гнев свой на тварь, что таится в твоем виноград нике. Господь всесильный, устраши его, изгони из тела дочери своей. Чтобы не владел он больше той, которую ты оберегаешь, которая создана по образу и подобию твоему.

Красавица дергала за ремни, которыми была привязана к кровати. Они затягивались все сильнее, оставляя на ее теле болезненные темно-красные следы. Потом женщина начала метаться, и ее безупречное тело обнажилось. Совершенно обессиленная, синьора хватала ртом воздух.

Находясь на грани обморока, студент расстегнул свой белый воротничок. После отлучения от материнской груди в возрасте полутора лет ему не приходилось видеть так близко обнаженное женское тело. Участвуя в этой возбуждающей, почти сексуальной сцене, студент укоризненно смотрел на дона Ансельмо.

Невропатолог, который был знаком с подобными симптомами истерии, не был особо удивлен, хотя и отметил, что процедура оказалась чрезмерно тяжелой как для психического, так и для физического состояния синьоры.

— Я рекомендовал бы вам немедленно прекратить обряд, — заявил он, пытаясь перекричать вой, скулеж и визг красавицы.

Но дон Ансельмо, казалось, пропустил его совет мимо ушей.

Святой отец еще раз окропил бушующую синьору святой водой из бутылки. Та продолжала истошно кричать, и экзорцисту пришлось повысить тон:

— Я приказываю тебе, кто бы ты ни был, нечистый дух, и всем твоим прислужникам, которые овладели этой дочерью господней, назвать имя свое и обозначить день и час своего ухода знаком. Ты будешь повиноваться мне. И не посмеешь причинить вред созданию этому или всем присутствующим!

Едва дон Ансельмо закончил читать свое заклинание, синьора закричала с такой силой, на которую только была способна:

— Помогите! Помогите! Слышит меня кто-нибудь? На помощь!

Крик был таким оглушительным, что священник подал знак студенту водрузить на голову синьоры подушку, чтобы на шум не сбежались все жильцы.

Прекратите, вы не имеете права! — Доктор попытался остановить юношу и вырвать у него из рук подушку.

Но с божьей помощью студент так отпихнул невропатолога в сторону, что тот споткнулся и рухнул на пол.

— Я этого так не оставлю! — зло крикнул доктор, поднялся и заковылял к двери. — Можете считать, что наша совместная работа прекращена, — с пеной у рта заявил он, удаляясь.

Потом хлопнула дверь.

Подушка приглушила крики красивой синьоры. Но женщина продолжала конвульсивно двигаться, пытаясь освободиться от ремней.