Воспитан рыцарем
Шрифт:
— То есть, как это — вернешься? А ты куда? А почему я один должен укладываться?
— Гм. Поход нас ждет долгий. Я поеду на Чернике, предположим, а ты — рядом побежишь. Под седлом и с мешками, да? — Лин постучал себя по лбу.
— Извини, Снег, пожалуйста, как-то я не подумал, что ты без лошади.
— Пока без лошади. В деревне или в замке куплю. Кроме того, ты у нас теперь не просто юноша с горящим взором и пылающими щеками, а князь, аристократ. Богатством я похвастать не могу, не вижу смысла и тебя развращать деньгами и роскошью, но сапоги тебе нужны другие, шапка тебе нужна совсем другая, пожалуй даже, с пером… орлиным, предположим… Перевязь, перчатки… Камзол на первое время. Потом-то
— Зачем перчатки? Тепло же?
— Понадобятся. По этикету положены. С оружием у тебя и так полный порядок, на мечи и секиру тратиться не надо.
— И лук у меня отменный!
— Неплохой лук. Все проверь из упряжи, каждый шовчик руками промни, каждый гвоздь на подковах пальцами попробуй. Чтобы зерно, мясо, фляжки, белье, кошмы…
— Будет исполнено! Все проверю, до тонкостей!. А ты когда вернешься?
— Сказано же: послезавтра. Вернусь, проверю наскоро — и назавтра по коням. Мотона у себя дома пока поживет.
— А… Ну, ладно… — Лин смешался и поник, он не знал, насколько правильные чувства владеют им сейчас, достойны ли они рыцаря и дворянина?
— Что — а?
— Я бы очень хотел… Снег, я бы очень-очень хотел попрощаться с Мотоной!.. Ну, пожалуйста…
— Э, вот ты о чем. Ты прав, а я нет. Ладно, пока я там буду — велю ей сюда прийти, вот уж напрощаетесь вдоволь. То-то слезы в четыре реки потекут. Какое счастье, что меня в это мокрое время здесь не будет. Смотри — не лопни, наверняка она захочет накормить тебя… и вот этого бесстыжего попрошая на год вперед. Да, раз уж она здесь будет — пусть всю походную одежонку проверит, на предмет швов, дыр, пятен и прочего…
Ох, это было «дождливое» расставание! Мотона даже и не попыталась проникнуться и постичь все величие и благородство княжеского титула, внезапно свалившегося на плечи молодого воина, и вообще она вела себя так, словно бы он все еще маленький мальчик… Даже по голове его гладила, заливаясь при этом горючими слезами. Снег только пыхтел в бороду, но ни единого замечания не сделал ни ей, ни Лину, который также подозрительно пошмыгивал носом, ни Гвоздику с Черникой, немедленно потребовавшим от Мотоны свою долю прощальных слез и почесываний…
И опять дорога!
За те полмесяца пути, что Лин проделал в северную сторону, к местам своего «трактирного» детства (обратный путь не в счет, он его очень плохо запомнил, из-за спешки, страха и приступов), он успел оценить и полюбить все выгоды «взрослого» самостоятельного путешествия, когда никто тебя не понукает, за твоими действиями не следит, не уличает в ошибках, не запрещает использовать магию… Но и в хорошей компании тоже есть своя прелесть: во-первых, надежно, во-вторых — заботиться ни о чем не надо, ибо за тебя думают и тебе остается только добросовестно делать что велят…
Снег и Лин двигались к западу быстро, однако без спешки, рассчитывая добраться до места назначения за две недели. Путешествие, по замыслу Снега, должно было послужить Лину дополнительным обучением, чтобы наглядно, на практике увидеть и освоить те полезные навыки и умения… хотя бы часть их, которые он так и не успел от Снега получить… Лин внимательно слушал и сердце его учащенно билось: да, класть только рукоятью к собеседнику, чтобы не оскорбить ненароком… Да, хитрее и благоразумнее некоторое время не замечать кивок-вызов, нежели принять за таковой нечаянный поворот головы… Комплименты незнакомой даме должны быть весьма общего свойства и никогда уточняющие: богиня, цветок неземной красоты, сверкающий алмаз, но никаких подробностей насчет груди, губ, талии, иначе можно запачкать доброе имя, свое и чужое, и погрязнуть в никчемных дуэлях… Счет надобно проверять всегда, если расплачиваешься ты, если же платит
— Снег, я понимаю.
— Вот, да. Успеешь еще, я тебя уверяю. Гроздьями и гирляндами будут на тебя дамы вешаться, потому что парень ты видный, хоть и неотесанный… — Снег окинул взглядом зал придорожного трактира… — Ты думаешь, чего они хихикают? На меня, что ли смотрят? Или на твой воображаемый герб, которого пока еще нет?
Лин покраснел. Боги! Когда он научится владеть собой настолько, чтобы язык не заплетался от смущения, а лоб и щеки оставались в обычном своем цвете, но не красные?.. Конечно, он заметил двух молодых женщин, служанку и жену трактирщика, и то, как они на него поглядывали. Приятно, хотя они и простолюдинки… Лин покраснел еще больше, ибо к стыду его примешалась досада на самого себя: да он сам еще вчера был простолюдином без рода, без племени, без имени! Наверное, он, все-таки негодяй, если так легко позволяет себе рассуждать о ни в чем не повинных других людях простого сословия… по-предательски рассуждает… и Снег понапрасну потратил на него силы и время. Смотрят и хихикают, перешептываются.
Вот если бы у него были плечи как у Снега, но щеки без бороды, тогда бы они обе вообще обомлели… Лин со Снегом одинакового роста, но Снег уже чуть ссутулился и выглядит не таким гибким. Но у него плечи и грудь широки, шире, чем у Лина…
Лин, конечно же, не мог оглядеть себя со стороны, зато всем окружающим было видно, что высокий юноша, едущий куда-то в сопровождении убеленного сединами строгого наставника, силен и ловок, хорошо сложен и воспитан, и, на женский взгляд, весьма привлекателен лицом…
— Хозяюшка! Хорош смеяться, скоренько сюда!
— Слушаю вас, пресветлые господа! — Хозяйка присела в поклоне, вся такая почтительная и серьезная, но глаза по-прежнему лукавые.
— Уточни нам еще раз: мы добираемся до перепутья, прямо перед нами…
— Прямо перед вами, в двух полетах стрелы, будут стены «Старых Мостов», но вам в город заезжать не нужно, только время потеряете с караульными на въезд и выезд, а вы держитесь ошую, и так, по левой дороге, и езжайте, никуда более не сворачивая, и к вечеру, если богам будет угодно, вы доберетесь до Хвощей. Вот там все главные шатры и расположены. Только сказывают, что господин Та-Микол уже три дня как перебрался из шатров в замок, но наверное я не знаю. Молодой господин в армию торопится? Честно скажу: красивее дворянина я с прошлой осени не видела! И вы тоже очень видный господин. Серьезный, положительный…
— Да уж не к тебе жениться едет. Ты мне парня не сбивай и юбками не тряси. Где хозяин?
— В город уехал… Вернется только завтра, между прочим… Может, отдохнете с дороги, а уже завтра, с утречка, свежие, выспавшиеся…
— Угу. Счет давай, вертихвостка, а то мигом скормлю одному страшному зубастому охи-охи!
— Так я и испугалась!.. Но он действительно страшенный: как глянет — у меня душа в пятки! — Хозяйка вынула из-за пояса свиточек и подала с поклоном.
— Проглотит — не подавится. Тэк-с… Эт-то еще что за шкварки с корками? Вот это вот?