Воспитание ангела. Сборник рассказов
Шрифт:
Женщина вошла. Она судорожно сжимала перед собой обеими руками сумку. Лицо её уже не было таким бледным, но глаза, смотрели испуганно и в то же время с вызовом.
– Товарищ Шторц, – важно произнёс капитан и встал, Смирнов тоже мгновенно поднялся. – Мы рассмотрели все обстоятельства дела, и от имени советской милиции я приношу свои извинения за причинённые вашей семье нравственные страдания. Эта повестка доставМила ошибочно. Виновные будут наказаны. Товарищ Сиротин…!?
– Уважаемая Надежда Поликарповна, – вступил в игру сержант, – это я ошибся. На днях в районе совершено серьёзное преступление, мы ищем свидетелей. Но
– Вот и хорошо, – прервал его Терентьев и демонстративно порвал бумажку. – У вас есть претензии?
– Есть, – вдруг сказала женщина.
Смирнов и капитан вздрогнули одновременно.
– Вы вот повестку порвали, а что я теперь на работе скажу?
– Ах это, – рассмеялся Терентьев. – Опять ошибка.
Он приобнял женщину за плечи.
– Так мы вам справочку сейчас выпишем. Вот, пожалуйста. А с сыном как? Разобрались?
– С ним всё в порядке, – сказала женщина и недобро взглянула на Сиротина. – И вы, товарищи милиционеры, уж больше так не ошибайтесь, пожалуйста.
Когда женщина ушла, Терентьев усадил Сиротина за стол, сам остался стоять у него за спиной.
– Давай пиши…
Вечером Сиротин распил с Софой бутылку шампанского, и, прежде чем идти в постель, дал ценные указания, как они дальше будут сотрудничать, пообещал не изменять и не пить… много. Утром поцеловал её влажный глаз, нелепо моргавший спросонья, забрал чемодан и двинулся к Киевскому вокзалу.
***
В Боровске родное отделение встретило его подновлённым крыльцом, покрашенным в грязно-жёлтый цвет фасадом и новой вывеской с позолоченными буквами – «Боровское линейное отделение УВД Киевской дороги».
Борщёв, теперь уже в чине полковника, хмуро поздравил его с возвращением «в альма матерь, так сказать» и положил перед Сиротиным приказ о назначении его старшим инспектором и новенькие погоны младшего лейтенанта.
– Работать с тобой будут Лобанов, Попов и Зозуля. Ты их знаешь. Кабинет там, в конце коридора. Вот ключи. Оперативка в 10.00.
Сиротин демонстративно откинул и вернул к глазам руку, освободив от рукава позолоченные часы «Сейка» на толстом запястье.
– Значит, через двадцать пять минут и… – Он пальцем стёр невидимую пылинку с кристаллического гранённого стекла и добавил, – и тридцать две секунды.
Медленно поднялся.
–Разрешите идти?
В начале оперативки Сиротин протянул через стол коллегам руку, глядя твёрдо и чуть насмешливо каждому в глаза. До этого, перед самым выходом из своего кабинета, он перекинул часы на правую руку, и, судя по всему, желаемый эффект был достигнут: старший инспектор Рассохин, предпенсионного возраста капитан, удручённо покачал головой, тяжело вздохнул и надвинул рукав на свою потёртую «Славу»; получивший совсем недавно вторую звёздочку на погоны лейтенант Млечин одобрительно цыкнул зубом; секретарь Попова покраснела и кокетливо заправила за маленькое ухо выбившуюся из «бабетты» прядь.
Главной темой начальник обозначил два нераскрытых убийства. В течение месяца в районе станций Балабаново и Рассудово обнаружены трупы молодых женщины 25 и 27 лет. Тела найдены в лесу. Следов борьбы или побоев не обнаружено.
– Обе задушены и изнасилованы или наоборот, – заключил полковник.
– Скорее всего первое, – вставил Сиротин.
Начальник отложил рапорт
– И с чего такое драгоценное мнение, товарищ старший инспектор?
– Так вы сами сказали: следов борьбы не обнаружено,—невинно улыбнулся Сиротин.
– Гм, – задумался на мгновение начальник.
– Так, может он их уговорить смог, и вообще – вдруг знакомый какой? – решил поддержать руководство Рассохин.
– Ну да, знакомые, в лесу…
– Товарищи, – сказал начальник, – прекратите разговоры. Это дело следствия смотреть, кто они такие и по согласию или как. А наше дело обеспечить безопасность граждан. Сейчас вовсю идёт сезон летних лагерей. Начальство озабочено: этих лагерей понапихано везде уйма, а там дети, и родители к ним едут, да и среди персонала лагерей достаточно молодых и красивых девиц. Пока не ясен мотив преступника или преступников. Может их целая банда. Есть версия, что…
– Маньяк? – снова перебил начальника Сиротин.
Полковник отложил бумагу в сторону, снял очки.
– Младший лейтенант Сиротин, – он перешёл на назидательный тон, – бывший товарищ участковый, вы там в Москве понахватались всякой чуши и теперь излагаете нам тут, чёрт знает что. Вам и вам, товарищи, должно быть известно, что маньяки только в Америке и в европах бывают, а у нас их нет и быть не может. Потому что партия и правительство уделяют самое пристальное внимание физическому и душевному, – он поднял указательный палец к потолку – здоровью наших граждан. Те, а среди советских людей таких крайне мало, кто страдает психическими заболеваниями, все, заметьте, – все, находятся на строжайшем учёте или под надзором лучших в мире специалистов в специальных лечебных клиниках, – немного подумал и, лизнув палец, перевернул страницу. – И так, ставлю задачу. Проверять всех подозрительных мужчин крупного или крепкого телосложения, записывать паспортные данные. Без документов… – задерживать до выяснения личности. Чтобы не возникало панических настроений, окружающим гражданам говорить, что идёт плановая проверка в связи с…
–… эпидемией кори,– хихикнула Попова.
– Товарищ Попова! – прикрикнул начальник, развернул газету «Правда». – Ну вот, – щёлкнул по передовице – в связи с подготовкой к празднованию 45-й годовщины пионерской организации. А там где пионеры, там корь, в этом вы абсолютно правы, товарищ Попова. Всем всё ясно? По местам!
Все потянулись к выходу. Сиротин задержался.
– Разрешите обратиться, товарищ полковник. И всё-таки, как они были задушены?
Начальник угрюмо порылся в рапорте.
– Как-как… – он нашёл нужное место и брови его поползли вверх. – Предположительно тонкой, очень прочной бечевой. Орудие преступления пока не обнаружено.
Смирнов удовлетворённо хмыкнул.
– Вот чёрт, – озадачился полковник. – Впрочем, я же сказал – не наше это дело. Кстати, на-ка вот тебе для разминки.
Он протянул Смирнову докладную с штемпелем Боровской городской поликлиники.
– Что смотришь? Огнестрел! Вот и поезжай прямо сейчас, разберись.
***
Холин сидел нога за ногу и мерно покачивал парусиновым штиблетом едва не касаясь сапога Сиротина. Это явно была провокация. Сиротин подвинул сапог и, пока укладывал бумагу обратно в планшет, быстро соображал, как поставить этого наглеца на место.