Воспитание по-новому
Шрифт:
Этому механизму — как формируется образ личности ребенка под воздействием взрослых — мы уделим много внимания в книге «Искусство быть родителем». Сейчас нам надо понять, что наши методы, основанные на непринятии и критике, выявляли в детях далеко не лучшие их качества. И это не способствовало их гармоничности и совершенству. Это уничтожало их.
Мы получаем после наших воздействий действительно ленивых или вредных, безответственных или упрямых детей. Мы получаем детей с кучей комплексов — неуверенности в себе, в том, что они хорошие, умные или способные.
С
Это надо признать как факт. Мы их такими сделали. Иначе бы не были окружены детьми, в которых на поверхности столько плохого, чего не было в них проявлено при рождении.
И мы не виноваты в этом. Мы действительно не виноваты в этом.
Потому что не осознаваемые нами убеждения и представления о том, что такое воспитание ребенка, что такое цель воспитания, как «нормально» воспитывать ребенка, вложенные в нас социумом, взятые нами из наших родительских семей, требовали использования именно этих методов — подавления, критики, нотаций. И эти методы не могли не указывать детям на их несовершенство, «знакомить» детей с тем, что не такие уж они и хорошие, а ленивые или неорганизованные.
Эти последствия — как звенья одной цепочки. Как логическое следствие всей нашей несовершенной системы воспитания, в которой совершенный по своей природе ребенок становится хуже, чем был до «педагогического» воздействия.
И может быть, уже пора разорвать эту цепочку?
Ненаполненность любовью
Мы любим наших детей. Любим. Именно поэтому мы ругаем их и наказываем, и ставим в угол, даже бьем иногда — потому что любим их и хотим, чтобы стали они хорошими детьми, хорошими людьми. Из самых хороших побуждений, из любви к ним, желая их «улучшить», мы читаем им нотации и манипулируем их чувством вины, мы отвергаем их и наказываем.
Это действительно так, я думаю, ты согласишься со мной. Никто из нас не желает зла своему ребенку. Каждый желает ему только добра. Но наши, я бы сказала, «извращенные» представления о самом ребенке, как о каком-то неполноценном существе, которое все время надо улучшать, наши представления о воспитании, как о достижении хорошего поведения и переделывании несовершенного создания, — приводили нас именно к таким проявлениям нашей любви.
И странная же это любовь, согласись!
Давай признаем, что это действительно странная любовь — любить ребенка и из-за этого мучить его своим отвержением или непринятием. Любить ребенка — и причинять ему боль.
Мне бы очень хотелось, чтобы ты, читающий эту книгу, и многие-многие родители увидели, признали странность и извращенность такой любви к детям.
Любовь не должна приносить боль. Любовь не должна унижать. Любовь не должна разрушать. Любовь
И все, что мы делали с такой вот «любовью» к детям, — детьми воспринималось как нелюбовь.
Я помню одну девушку, пришедшую ко мне на консультацию, — зажатую и закомплексованную, болезненно неуверенную в себе, очень одинокую со всеми своими переживаниями и находящуюся под тяжелым гнетом постоянного родительского контроля, критики и неодобрения. Они ее, что называется, уже «затюкали», «забили» постоянным своим: «Господи, и в кого ты такая!.. Да как ты это делаешь?!» И столько боли было в ее словах, когда она говорила о родителях, что они не понимают и не поддерживают ее, а только постоянно критикуют, делают замечания.
— Они так любят тебя! — сказала я ей.
Она просто задохнулась от возмущения. Задохнулась, вспыхнула, покраснела и стала говорить быстро, гневно:
— Они — любят? Да они не могут любить! Да разве так любят! Любят они, как же, они только ненавидеть могут!..
Наши дети не видят любви в нашей критике или отвержении. Так же как мы, будучи детьми, не видели в этом любви. Вспомни себя: когда тебя ругали или ты стоял в углу, или тебя пороли, осознавал ли, что это — выражение родительской любви к тебе?
До сих пор, проводя тренинги для родителей, я вижу, сколько боли и непрощения, непринятия родителей и их методов воспитания во взрослых людях, уже самих ставших родителями, даже бабушками и дедушками. И никто, никто сразу не соглашается, когда я говорю: «Они так тебя любили… В их отношении к тебе была любовь…»
Надо признать как факт, что дети, воспитанные такими авторитарными методами, — недополучают любви, чувства любви. И это очень серьезная и важная причина низкого уровня ценности и значимости ребенка.
Чувство ценности, значимости, нужности формируется в ребенке именно в любви, в принятии, в одобрении его поступков и его личности. Чувство ценности и значимости — одна из важных личностных характеристик, определяющих потом в жизни ребенка очень важные вещи: и чувство собственной стоимости, и уровень притязания, от чего напрямую зависят его место в жизни, его успех, его отношения с другими людьми. И эту одну из самых важных личностных характеристик мы не формируем в достаточной степени. Потому что недостаточно по-настоящему любим детей.
Я могу себе сейчас представить недовольство, несогласие кого-то из читателей: «Как это я не люблю его?! Да он у меня залюбленный, заласканный. Ну, конечно, ругаю его иногда. Иногда ему достается — за дело. Но — не все же время, а иногда…»
И я с тобой согласна. Мы любим наших детей. И ласкаем их. И покупаем им сладости и игрушки. И играем с ними. Мы бываем хорошими любящими родителями, какими и должны быть всегда. Всегда. Всегда. Всегда — раз уж решили родить ребенка.
Но твое «иногда» — когда ты — рявкаешь, или орешь, или уничтожаешь взглядом, или бьешь под горячую руку, или ставишь в угол — убивает все, что было до этого.