Воспитание поколений
Шрифт:
Эти успехи привели к тому, что во второй половине 20-х годов уже были писатели, серьезно и талантливо работавшие над повестями и стихами для детей на самые живые и воспитательно важные темы, связанные с современностью.
Но в ту же пору поэты, работавшие прежде в дореволюционных журналах, продолжали печатать вялые, сентиментальные стишки о куклах и ручейках. Плохие популяризаторы за то время, что Житков и Ильин работали над первыми произведениями научно-художественной литературы для детей, успели состряпать сотни книжек о науке и технике. Многие из них нельзя было назвать даже сколько-нибудь грамотной компиляцией.
Пока одни писатели трудились
Некоторые авторы детских книг впадали в другую крайность — вовсе не заботились о занимательности своих книг, вовсе не учитывали особенностей детского восприятия. Они писали на социальные и политические темы языком газетных статей, отказывались от всякой образности, от всякой попытки воздействовать на воображение детей, возбудить их эмоции.
4
Резкое различие в литературных методах, в понимании путей развития детской литературы естественно привело к острым спорам. Они стали особенно яростными к концу 20-х годов. Центральной темой дискуссий был тогда вопрос о фантазии — нужна ли она вообще в книгах для детей, а если нужна, то в какой дозе и форме? Враги фантазии начали гонение на сказку.
Самое возникновение спора было связано с получившими в то время широкое распространение неверными педагогическими взглядами, в частности с увлечением педологией. Как напряженно шла борьба различных точек зрения на методы социалистического воспитания, знают все, кто читал «Педагогическую поэму» Макаренко. Не меньшим был и накал дискуссии о воспитании детей средствами искусства.
Последователи ложных педагогических теорий пришли к абсурду — утверждению, что всякая фантазия ребёнку вредна. Нельзя, мол, читать детям сказку, где звери говорят человечьим языком, потому что это уводит от познания реального мира — ведь на самом деле звери не говорят.
Один из яростных врагов сказки писал:
«Что же касается «фантазии» ребёнка… то она не может служить исходным моментом для построения педагогического процесса, ибо навряд ли заслуживают названия «фантазии» те скудные представления, которые мы наблюдаем у дошкольников. Только бедностью опыта можно объяснить возможность ребёнка по одному внешнему признаку отождествлять палочку с лошадью, летающую бумажку — с птичкой и т. д. Фантазия ли это? Думаю, что нет».
Конечно, такое вопиющее непонимание особенностей детской психики, попытка приравнять детей к малоразвитым взрослым, лишить их не только сказки, но даже игры, вызвали возмущение Горького.
Беда была в том, что отбором рукописей детских писателей для издания занимались тогда как раз самые последовательные враги фантазии. Комиссия по детской книге отказывалась давать детям не только произведения Маршака, Чуковского, но и сказки Пушкина и произведения народного творчества.
Горький вмешался в спор. Сперва он пробовал спокойно разъяснять вред гонения на фантазию.
«Мне кажется, — писал он в 1928 году, — что представление о художественности для комиссии — неясно. Меня
Но комиссия отстаивала свои взгляды. Горький снова возвращается к вопросу о сказке и фантазии в следующем году.
«Я думаю, что именно фантазия, «выдумка» создала и воспитала тоже одно из удивительных качеств человека — интуицию, то есть «домысел», который приходит на помощь исследователю природы в тот момент, когда его мысль, измеряя, считая, останавливается перед измеренным и сосчитанным, не в силах связать свои наблюдения, сделать из них точный практический вывод».
Это была ленинская позиция. В «Философских тетрадях» Владимира Ильича есть запись: «…нелепо отрицать роль фантазии и в самой строгой науке: ср. Писарев о мечте полезной, как толчке к работе, и о мечтательности пустой».
Враги фантазии в детской литературе продолжали упорствовать: развивая дальше свои идеи, они пришли, в сущности, к полному отрицанию художественной книги для детей.
Один из деятелей комиссии по детской книге писал, что «Тенденция позабавить ребёнка — дурачество, анекдот, сенсация и трюки даже в серьезных общественно-политических темах — есть не что иное, как недоверие к теме, неуважение к ребёнку, с которым не хотят говорить серьёзно о серьёзных вещах».
Практическим выражением таких взглядов были книги для детей на общественно-политические темы, представлявшие собой расширенные газетные статьи, — книги, неспособные заинтересовать подростка, а тем более малыша. Как раз их усиленно пропагандировала комиссия. Это заставило Горького выступить в «Правде» с двумя резкими полемическими статьями — «Человек, уши которого заткнуты ватой» и «О безответственных людях и о детской книге наших дней» (1930).
«Что значит «недоверие к теме»? — писал Горький. — … Ребёнок до десятилетнего возраста требует забав, и требование его биологически законно. Он хочет играть, он играет всем и познаёт окружающий его мир прежде всего и легче всего в игре, игрой. Он играет и словом и в слове. Именно на игре словом ребёнок учится тонкостям родного языка, усваивает музыку его и то, что филологи называют «духом языка».
Статья Горького ставит проблему с головы на ноги. Можно говорить с ребёнком «серьёзно» и в то же время «забавно» — одно не противоречит другому. «Забавно» — это один из важных методов ознакомления ребёнка с самыми серьёзными явлениями окружающего мира.
Отказ от весёлой книги порождает сентиментальную литературу для детей — вот что заставило Горького так резко полемизировать с неулыбчивыми педологами.
Это соображение Горький подкрепляет исторической ссылкой: «Классовая ненависть должна воспитываться именно на органическом отвращении к врагу, как к существу низшего типа, а не на возбуждении страха перед силою его цинизма, его жестокости, как это — бессознательно — делала до революции сентиментальная «литература для детей», — литература, которая совершенно не умела пользоваться таким убийственным оружием, как смех».