Воспитательные часы
Шрифт:
— Да! Спасибо! — кричит Гандерсон, стуча по кофейному столику. — Улика А: сначала она лжет тебе о том, кто она такая. Улика Б: она солгала о своей машине и притворилась, что ее нужно подвезти.
Мои соседи по комнате сейчас в ударе.
— Новенький, мне плевать, насколько горяча эта цыпочка, тебе нужно бросить её.
Гандерсон с энтузиазмом кивает:
— Ты не можешь позволить сучкам так обращаться с собой, чувак.
Я слушаю, как они болтают без умолку, как будто не стою здесь, гадая, что, черт возьми, не
Неудивительно, что они оба одиноки.
Не то чтобы у меня была возможность вставить слово, но все же…
— Пожалуйста, не называйте ее так. Лорел не стерва.
— Может, и нет, но, похоже, она что-то задумала.
— Ну, во-первых, это ваша вина, что я вляпался в эту историю, не так ли? Все эти чертовы листовки — причина, по которой мы с ней разговариваем.
— Но признай, что она лгала с самого начала.
— Ты изучаешь право и никому об этом не говорил? — спрашиваю я, прищурившись на его перекрестный допрос.
Он игнорирует меня, отмечая оскорбления Лорел на пальцах.
— А еще она любит дразнить члены.
— Как она может дразнить член? — Эти парни действительно невыносимы. — Я не пытаюсь с ней переспать.
— Ладно. Я дам тебе одну уступку — она не динамо, ты динамо. Слушай, все, что мы знаем, это то, что ты нравишься этой цыпочке по какой-то непонятной гребаной причине. Она должно быть без ума от тебя.
Я вздыхаю. Зачем спрашиваю мнение этих двоих?
— Это не то, что на самом деле происходит, совсем нет. Мы друзья. Она не стала бы встречаться с таким парнем, как я.
— Вероятно, это правда — ты довольно уродлив.
— Пошел ты, Гандерсон.
ГЛАВА 10
«Я не хочу секса или чего-то еще; я просто очень хочу, чтобы кто-то сказал, какие красивые у меня волосы».
Лорел
Я не спала каждую ночь на этой неделе.
Ночь за ночью беспокойно лежала в постели, на спине, уставившись в потолок, не в силах заснуть. После нескольких часов беспокойных метаний и ворочаний я, наконец, сдаюсь и позволяю своим мыслям блуждать. Не могу выбросить этого мальчика из головы, и, хоть убей, не могу понять, почему.
Может быть, в глубине души я все еще испытываю чувство вины из-за всей этой переписки, лжи, или, может быть, мне жаль, как дерьмово его друзья обращаются с ним — они действительно мудаки. Наблюдать, как он становится объектом шуток, уже не смешно, потому что я действительно встретилась и проводила с ним время.
Ретт Рабидо может и не прекрасный принц, но он нечто совершенно иное: он реален. Он тот, кто есть, и не собирается извиняться за это.
И этим утром я расплачиваюсь за то, что лежала в постели без сна, думая о нем.
Его тело, его голос, его лицо.
В чем моя проблема?
Зевая, я шагаю к кампусу, длинные ноги переступают через каждую трещину на тротуаре, каблуки моих черных ботинок стучат по бетону.
Я смотрю в обе стороны, когда подхожу к бордюру, прежде чем сойти на проезжую часть.
— Лорел, подожди.
Услышав свое имя и звук легких шагов теннисных туфель по тротуару, я останавливаюсь, как вкопанная. Резко обернувшись, чтобы посмотреть, кто стоит позади меня, мое сердце пропускает удар.
Успокойся, мое глупое, бьющееся сердце.
Прекрати.
Может быть, это из-за холода, но мои щеки вспыхивают при виде Ретта, бегущего ко мне: серые спортивные штаны низко висят на бедрах, темно-синяя толстовка, бейсболка задом наперед, черный рюкзак перекинут через широкое плечо.
Он бежит трусцой, замедляется, когда приближается, кривая улыбка играет на его дружелюбном рту.
— Эй. — Ретт даже не задыхается. — Доброе утро.
Доброе утро.
— Привет. — Я сдерживаю улыбку на его сладкое южное протяжное произношение, опуская голову, чтобы он не увидел глупую ухмылку. — Нам по пути?
— Похоже на то. — Его взгляд скользит вверх и вниз по моему телу и теплой по погоде одежде. Яблочно-зеленый свитер, который идеально оттеняет мои огненно-рыжие волосы. Вязаная шапочка натянута на голову. Узкие джинсы, заправленные в высокие сапоги.
Мы вместе идем к кампусу, бок о бок. Белки убегают с нашего пути, и я щурюсь на одну из них посреди тротуара.
— Клянусь, эти белки охотятся за нами. Я не доверяю тому, как она смотрит на нас.
Рядом со мной смеется Ретт.
— Я не заметил.
Делаю паузу.
— Ты не заметил всех этих белок? Они повсюду! Я убеждена, что они пытаются захватить мир — на самом деле, поставила бы на это свою жизнь.
Мы рядом с серой белкой, ее мохнатый хвост поднят в воздух, она балансирует на задних лапах, принюхиваясь.
— Она проверяет, нет ли плохих орехов, — язвительно замечает Ретт.
— Ну, если она тебя вынюхивает, сомневаюсь, что она их найдет. — Я не могу удержаться от слов, когда они срываются с моих губ. Ретт хороший парень, и хочу, чтобы он знал, что чувствую и думаю о нем.
Он один из лучших.
— Ты только что намекнула, что я хороший орех?
— Да, это банально?
Мы снова смеемся, свежий утренний воздух наполняет мои легкие удовлетворением. Приятно идти рядом с Реттом, его большое тело занимает всю правую сторону тротуара.
— Утро было… хорошим. — Отличное начало, и с каждой секундой становится все лучше.