Воспоминания (Детство, Царствование Александра II и Александра III)
Шрифт:
Ранее, чем продолжать свой рассказ, я должен сказать, кто такие Кази и Конкевич.
{357} Кази я знал еще из Одессы. Директором Русского Общества Пароходства и Торговли, как я уже говорил, был Николай Матвеевич Чихачев я был одним из его помощником по железной дороге, а Кази был его помощником по пароходству; по пароходству его правою рукою был Кази, а по железным дорогам - я.
Кази в Одессе в Русском Обществ Пароходства и Торговли играл очень большую роль. Он по воспитанию был моряк, но он кончил курс не в здешнем петербургском морском корпусе, а в морском училище города Николаева, откуда он вышел в штурмана,
Впоследствии Кази был управляющим кораблестроительного завода от Русского Общества Пароходства и Торговли в Севастополе.
После он разошелся с Н. М. Чихачевым, и разошелся с Чихачевым от того, что у Кази был характер с большою склонностью к интригам; в этом отношении он был настоящим греком, а известно, что для настоящего грека интрига - это жизнь.
Поэтому Кази перешел на службу в морское министерство и сделался директором здешнего кораблестроительного завода морского министерства. Таким образом, Кази играл здесь довольно видную роль.
Кази был человек весьма большого ума, с большими способностями.
По наружности Кази представлял собою тип грека, но грека очень красивого; он очень хорошо говорил, бывал много раз за границею и особенно в Англии, так как там присутствовал при постройке различных пароходов Русского Общества Пароходства и Торговли. Вообще, это был человек по своим способностям выдающийся; отлично владел пером, но имел, как я уже говорил, склонность к интригам.
Таким образом, Кази, в некоторых отраслях морского дела, был человек очень компетентный.
Вот этот то Кази и поехал со мною.
Я знал, что к Кази благосклонно относился и Император Александр III, хотя в личных сношениях с ним и не состоял. Император Александр III, как человек совершенно прямой и откровенный, не любил и никогда не практиковал сношения с лицами подчиненными известному начальству, т. е. иначе говоря, подчиненных {358} лиц не принимал с заднего крыльца и вообще терпеть не мог всяких закулисных сношений, что, к несчастью, составляет слабость некоторых монархов.
Таким образом, Император Александр III, как я уже говорил, не состоял ни в каких прямых сношениях с Кази, так как Кази был служащим морского министерства, но Государь слыхал о нем, читал некоторые его статьи и был о Кази очень хорошего мнения.
Другое лицо из морского ведомства, которое я взял с собою, был Конкевич.
Конкевич кончил курс в морском корпусе и прямо делал карьеру морского офицера. Но затем, так как он расходился во взглядах со своим начальством и писал различные статьи против морского министерства, то он должен был выйти в отставку. Вообще, это был человек с большим морским опытом, много плававший, очень умный.
Итак, когда Конкевич вышел в отставку, он должен был зарабатывать себе хлеб какими-нибудь занятиями, так как одним пером, - хотя он писал довольно много, под псевдонимом Беломор - он все же заработать себе хлеб не мог, а потому, в конце концов, он сделался полицеймейстером в Либаве.
Когда я, будучи министром финансов уже в царствование Императора Николая II, делал путешествие по Балтийскому краю, то я встретился с Конкевичем в Либаве, где он, как я уже сказал, занимал должность полицеймейстера; но вскоре я взял его
По наружности Конкевич представляет собою тип "морского волка", настоящего моряка. Он очень много и хорошо пишет в газетах.
{359} Конкевич - прекрасный, умный, замечательно прямой и честный человек; естественно, что благодаря таким своим качествам он, как подчиненный, не мог быть в особо хороших отношениях со своим начальством, Великим Князем Александром Михайловичем. Они, кажется, друг к другу относились отрицательно и, насколько мне приходилось слышать отзывы Александра Егоровича Конкевича о Великом Князе, - то отзывы эти совершенно совпадают с моим мнением о Его Высочестве, мнением, которое я, хотя в очень деликатной форме, все таки имел случай высказать в настоящих моих воспоминаниях
(См. Воспоминания Царствование Николая II, т. I, стр. 204 сл.).
Конкевич, по мнению многих, считался, да и до настоящего времени считается компетентным моряком и даже компетентным моряком военным .
В Соловецком монастырь все узнали приехавшего со мною молодого человека - Борисова, который еще так недавно был там мальчиком-иконописцем.
– В течение всей нашей поездки он все время рисовал.
Этот самый Борисов сделался теперь одним из известных художников; все его картины большею частью изображают север. Борисов родился на севере, это его стихия. Он каждый год ездил туда, и несколько лет тому назад был на Новой Земле. Теперь он пользуется довольно большим именем в художественном мире.
Я всегда несколько содействовал карьере Борисова; содействовал устройством выставок картин его, как в Берлине, Лондоне, так и в Америке, так как в Америку он приехал через несколько лет после Портсмутского договора, когда еще мое имя пользовалось там большою популярностью и, так как я ему дал рекомендательное письмо к президенту Рузвельту, вследствие чего Рузвельт принял Борисова весьма радушно - и это все послужило тому, что его выставки всюду имели блестящий успех.
Выехали мы прямо в Северное море, а потом в океан; останавливались в различных гаванях, а. затем, направились прямо в Екатерининскую гавань.
{360} Действительно, Екатерининская гавань представляла собою замечательную гавань, как по своему объему, полноводью, так и по своей защищенности. Эта гавань никогда не замерзает, вследствие теплого морского течения - Гольфстрема.
Такой грандиозной гавани я никогда в своей жизни не видел; она производит еще более грандиозное впечатление, нежели Владивостокский порт и Владивостокская гавань.
Мы эту гавань подробно осматривали; стояли там несколько суток, а оттуда проехали в маленький монастырь, скорее русский монашеский скит, который находится на границ Норвегии.