Воспоминания и впечатления
Шрифт:
И сразу в вечернее небо одна за другой взвились ракеты: зеленая, красная… Грянул прощальный залп.
Женя, высунувшись из окна кабины, смеялся и махал нам рукой.
Ах, Женька, Женька… Много было вместе перепето песен, много перетоптано дорог, много переговорено и перемолчано вместе.
И ни разу я тебе не сказал, что крепко люблю тебя. Не сказал по глупой нашей привычке все переводить в шутку.
Подняв к небу стволы, салютую тебе.
Огонь! Огонь!
И плывет перед глазами твое смеющееся лицо.
Михаил Константинович
Лагерь таежной киноэкспедиции по фильму
Вскоре художник пожаловался мне:
— Представляешь, я каждое утро просыпаюсь от того, что Калатозов на меня упорно смотрит. И как только открываю глаза, он вместо «доброго утра» задает один и тот же вопрос: «Ну что?» Он меня с ума сведет!
Узнав Михаила Константиновича еще в Москве во время долгих бесед и репетиций и помня кое-какие рассказы о нем, я высказал Виницкому свою догадку: мне кажется, что Калатозов требовательно желает, чтобы с ним самим и с людьми вокруг него беспрерывно что-то обязательно происходило, даже во сне, и чтобы это «что-то» было приключенческим, захватывающим, психологически сложным, романтическим, героическим и лиричным… Виницкий признал мою догадку верной, повеселел и успокоился. Михаил Константинович действительно хотел бы быть в эпицентре самых значительных мировых приключений. Не будучи в состоянии в полной мере осуществить такое свое желание в реальной жизни, он сам создавал на экране и вокруг себя атмосферу и обстановку приключения, без которого чувствовал себя несчастным.
Кинематограф, как никакой другой вид искусства, дает к этому возможности. Ну где еще можно с запланированным риском и за сравнительно короткое время то пробираться через горящую тайгу то погибать от холода за Полярным крутом? Думаю, что именно страсть к приключениям сыграла решающую роль в выборе Калатозовым профессии — сначала оператора (фильм «Соль Сванетии»), а потом режиссера кино. Не надо было дожидаться вопроса «ну что?» — Михаил Константинович с наивной доверчивостью всегда готов был выслушать самые невероятные истории. Из этой совершенно мальчишеской черты в характере Калатозова оператор фильма Сергей Урусевский устроил себе забаву.
— Васька, — подбивал меня Сергей Павлович, — прошу тебя, подойди к Мишако (так в группе называли между собой Калатозова) и расскажи ему какую-нибудь историю… Ну, прошу тебя!..
— Знаете, Михаил Константинович, вчера пошли мы с Женей Урбанским в тайгу… — начинал я импровизировать историю, еще не зная, чем она закончится, — и вдруг смотрим — косуля…
— Ну, ну… — нетерпеливо торопил Михаил Константинович.
— Женя выстрелил, косуля упала… и вдруг из бурелома вылезает медведь… огромный!
— Подожди! — Калатозов хватал меня за рукав. — Идите сюда! Все сюда! Вася рассказывает такое…
Со всех сторон нашего лагеря подходили слушатели. Приходилось повторять историю с начала и не раз, разукрашивая ее новыми подробностями.
— Мы с Женей затаились: жаканов-то против медведя у нас не было, только картечь… а медведь, представляете, схватил косулю, взвалил ее на плечо и пошел… как человек…
— На плечо? Колоссально!! — Восторгу Михаила Константиновича не было предела. — Пошел как человек? Грандиозно!!!
Слушатели, в основном
В конце подобных историй Михаил Константинович, подумав, обычно спрашивал меня:
— А ты не врешь?
Я таращил глаза и разводил руками. Слушатели быстро расходились. Так я никогда и не узнал, поверил хоть одной моей невероятной истории Калатозов или нет. Но твердо знаю, что хотел бы поверить. Во всяком случае, у Жени Урбанского правдивость моего рассказа не проверял.
Впрочем, Калатозов и в жизни не был обойден приключениями, которые, наподобие своих фильмов, создавал сам. В послевоенный год Михаил Константинович был назначен представителем советского кино в Голливуд (была тогда такая должность!). Калатозов был холост, а по существующему протоколу любой советский представитель за границей должен был быть женатым человеком. Калатозов позвонил известной ленинградской театральной актрисе, с которой был едва знаком и которая к тому же была замужем. Но режиссерский глаз Калатозова сумел разглядеть в актрисе родственную душу: любительницу экстремальных приключений. На предложение Михаила Константиновича отправиться с ним на два года в Голливуд в роли его жены актриса ответила согласием. В Голливуде якобы муж и якобы жена не долго тяготились семейными обязательствами. Рассказывали, что красавец Михаил Калатозов очень скоро закрутил роман со звездой тех лет Бетт Девис. Актриса же переживала свои собственные романтические увлечения.
По возвращении на Родину они расстались «без слез, без сожалений». Актриса вернулась в Ленинград, где была прощена и принята все еще любившим ее законным мужем.
Можно предположить, что такой экстрим с участием видного режиссера, красавца-грузина развлек Вождя. А возможно, и по каким-то другим причинам приключение осталось без дурных последствий.
Михаил Константинович Калатозов поставил такие известные фильмы, как «Валерий Чкалов», «Верные друзья», «Красная палатка» и, конечно, «Летят журавли», которые принесли ему всемирную известность. Фильмы эти очень разные, и даже трудно порой представить, что веселую комедию о трех немолодых друзьях, собравшихся однажды отдохнуть на плоту, мог создать тот же режиссер, что воплотил эпопею о ледовом подвиге Нобиле. А эту картину, в свою очередь, трудно сопоставить с пронзительной лирикой «Журавлей». И тем не менее, как это ни странно, делал их один и тот же человек — Михаил Калатозов, — режиссер в высшей степени разнообразный, но всегда страстный, увлеченный, всегда молодой. Михаил Константинович был убежден, что игра актера, его переживания будут неполноценными, если он как человек не ощутит просто физически весь вкус «предлагаемых обстоятельств».
В «Неотправленном письме» мы по-настоящему горели в пожарах, по-настоящему изнывали под настоящей тяжестью геологического груза, по-настоящему захлебывались в ледяной воде лесных рек. В таежную экспедицию почти все мужчины взяли охотничьи ружья. И конечно же Михаил Константинович! На берегу речки Ус Калатозов «пристреливает» свое ружье. Я высоко подбрасываю пустую консервную банку. Бац!.. Мимо… Бац-бац!.. Мимо. Меняемся ролями.
Выстрел, и пробитая дробью банка падает на землю.
— Это ты случайно, — огорченно говорит Калатозов, — давай повтори.