Воспоминания: из бумаг последнего государственного секретаря Российской империи

Сергея Ефимовича Крыжановского можно назвать «серым кардиналом» последних двух десятилетий Российской империи. Он происходил из небогатой и не знатной дворянской семьи – лишь его отец сумел дослужиться до чина, дающего право на потомственное дворянство. На карьеру, делать которую придется своим трудом, был настроен и сам Сергей Крыжановский. Поступив на математическое отделение Московского университета, он понял, что для карьеры лучше учиться на юриста, и не в Москве, а в Петербурге. Как многие молодые люди в середине 1880-х годов, Крыжановский вступил в один из студенческих кружков Петербургского университета. Кружок считался либеральным, но не революционным. Тем не менее Крыжановский, единственный из его участников, был арестован и провел несколько дней в полиции… Это событие заставило его переоценить свои планы. Соратник по кружку В. И. Вернадский говорил о Крыжановском:

«Умный, энергичный, честолюбивый, он был от природы добрый. Хороший товарищ…», но вспоминал и «элементы цинизма и правильного скептицизма»…

Отход Крыжановского от кружка удивил его друзей. Но ведь он, пусть в шутку, называл себя будущим министром юстиции. А значит, его уделом должна была стать государственная служба и лозунгом – порядок в делах.

Начинать карьеру Крыжановскому пришлось в судебных органах – помощником секретаря в Петербургском окружном суде, судебным следователем в провинции; через десять лет он занял пост товарища (заместителя) прокурора Петербургского окружного суда. Усталость от безрадостной службы заставила Крыжановского изменить род занятий – он перешел в Хозяйственный департамент Министерства внутренних дел. В ведении департамента был широкий круг вопросов – транспорт и пути сообщения, работа земств, тарифная политика и т. д. На этом посту проявился особый талант С. Е. Крыжановского – составлять тексты законопроектов и реформаторских программ так толково, что их без переделок можно было представить и на обсуждение Государственного совета, и на доклад к государю. И начальство высоко это ценило.

Трудно представить весь объем документов, которые были подготовлены лично Крыжановским, остававшимся в тени всесильных министров. Именно он разработал законы о выборах в Государственную думу – новый парламентский орган, аналогов которому не было в российской истории, и был ближайшим помощником Столыпина, воплощая его реформы.

Министром С. Е. Крыжановскому стать не удалось. Венцом его карьеры был пост товарища министра внутренних дел. В 1911 году он был назначен государственным секретарем и занимал эту должность вплоть до дня падения самодержавия… После Февральской революции С. Е. Крыжановский сжег свой архив, все деловые бумаги и записи, чтобы они не попали в руки Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства и не дали повода обвинять в чем-то его самого и его сослуживцев. В начале 1918 года Крыжановский эмигрировал, скитался по нелегким дорогам русских беженцев, в 1920 году обосновался в Париже…

В эмиграции Крыжановский написал мемуары, восстанавливая документы и события по памяти, зарубежным архивам и попавшим в Европу советским изданиям и открывая интереснейшие страницы истории России.

Сергей Ефимович Крыжановский, сын небезызвестного западнорусского деятеля и писателя Е. М. Крыжановского, родился в Киеве 29 августа 1862 года и провел детство и молодость частью в Подольской губернии, частью в Седлице и Варшаве, где служил его отец, частью в Холмщине [1] , где семья его владела небольшим имением. По окончании курса юридических наук в Петербургском университете поступил на службу по судебному ведомству, где занимал должности судебного следователя в округе Новгородского суда и товарища [2] прокурора при судах Великолуцком, Рижском и Петербургском. В 1896 году перешел на службу в Министерство внутренних дел на должность начальника отделения Хозяйственного департамента, ведавшего земскими и городскими делами, затем был чиновником особых поручений и вице-директором, а в 1904 году, при преобразовании департамента в Главное управление по делам местного хозяйства, занял в нем должность помощника начальника. В 1905 году состоял короткое время директором Первого департамента Министерства юстиции, а в 1906 году, в бытность министром внутренних дел П. Н. Дурново, был назначен товарищем министра внутренних дел, каковую должность занимал и при П. А. Столыпине. После смерти последнего был назначен государственным секретарем, а в 1917 году, с оставлением в занимаемой должности, – членом Государственного совета.

С 1907 года состоял в звании сенатора, а 1 января 1916 года был пожалован званием статс-секретаря его императорского величества.

За время службы в Министерстве внутренних дел занимался, главным образом, делами местного хозяйственного управления – земского и городского, а впоследствии – вопросами народного представительства и связанными с ними [3] ; в качестве товарища министра ведал, помимо сего, делами общего управления, медицинской, ветеринарной, статистической и техническо-строительной частями, равно как и духовными делами иностранных исповеданий. Специальностью его являлись дела законодательного свойства. Его перу принадлежат: 1) проекты положений о введении земских учреждений в западных и восточных губерниях империи (1897), не получившие осуществления вследствие принципиальной оппозиции С. Ю. Витте, в то время министра финансов; 2) известная записка И. Л. Горемыкина по вопросу о совместимости городского и сельского самоуправления с самодержавным строем империи, являвшаяся ответом на записку С. Ю. Витте, в которой доказывалась невозможность этих двух начал; 3) положение об общественном управлении гор. Санкт-Петербурга,

утвержденное в законодательном порядке в 1903 году; 4) положение о Главном управлении и о Совете по делам местного хозяйства и положение об управлении Главного врачебного инспектора и Медицинском совете, утвержденные в 1904 году; 5) всеподданнейший доклад министра внутренних дел князя Святополк-Мирского о намечавшихся им изменениям в государственном строе империи (1904), отвергнутый по настояниям С. Ю. Витте и К. П. Победоносцева; 6) положение о Государственной думе и о выборах в Думу, высочайше утвержденные 26 августа 1905 года; 7) проекты изменения правил о выборах в Думу, высочайше утвержденные в декабре 1905 года; 8) положение о преобразовании Государственного совета; 9) положение о старообрядческих и сектантских общинах, изданное в порядке статьи 87 Основных законов и впоследствии утвержденное в законодательном порядке; 10) закон от 7 июня 1907 года о выборах в Государственную думу; 11) проект о введении в империи областного управления (1908), не получивший движения; 12) положение о выделении Холмского края из административных пределов Польши, утвержденное в законодательном порядке в 1912 году, и разные другие меньшего значения.

В бытность государственным секретарем состоял председателем высочайше утвержденной комиссии по вопросу о выделении некоторых местностей из состава Финляндии, разрешенном комиссией в отрицательном смысле (1912–1913), председательствовал, заменяя И. Л. Горемыкина, в высочайше образованном в 1915 году совещании русских и польских членов законодательных палат об устройстве управления царством Польским по окончании войны, выработавшем проект, не получивший осуществления за изменением политических обстоятельств, и, наконец, был председателем высочайше образованной комиссии по пересмотру перечня дел, восходящих на высочайшее благовоззрение, заключения которой были высочайше утверждены и обращены к исполнению в 1916 году. Состоял также председателем отдела Верховного совета по призрению пострадавших в войне с Германией и членом Совещаний по обороне.

После революции проживал в Финляндии, а затем в июле 1918 года поехал в Киев, откуда, перед занятием его большевиками, в Одессу, затем – в порядке эвакуации – в Константинополь и, наконец, в 1920 году переехал в Париж. Оставшись без всяких средств к существованию, зарабатывал свой хлеб разной канцелярской работой, редактировал в Париже исторический сборник «Русская летопись» (1921–1925), посвященный литературной защите старой, дореволюционной России и ее деятелей; составил в Париже довольно обширные записки о событиях, которым был свидетелем за время своей службы, и был одним из учредителей и председателем правления «Союза ревнителей памяти императора Николая II».

Стойкий националист, и по убеждениям, и по семейным традициям, верный слуга престола, в котором он видел единственно возможную в современной ему России форму правления, Сергей Ефимович был всегда сторонником умеренных течений политической мысли и врагом всяких привилегий, не оправдываемых пользой государства. Он был либерал и демократ в том смысле, что никогда в своих отношениях не делал разницы между людьми по их происхождению и положению; консерватор и аристократ – в том, что не признавал возможным ставить судьбу государства в зависимость от голосования толпы, а полагал, что для участия в управлении необходима наличность умственного и делового ценза и приверженность исторической традиции. Его не любили крайне правые и терпеть не могли левые.

Сергей Ефимович не имел никаких связей, ни наследственных, ни благоприобретенных, и всем служебным движением был обязан самому себе. Всю жизнь он чуждался того, что называется «светом» и «обществом», сторонился кругов и лиц, которые имели или которым приписывали закулисное влияние на судьбы людей и их служебную карьеру. Он не посещал ни одного из петербургских политических салонов, не бывал ни у графини Игнатьевой, ни у графини Клейнмихель, ни у генерала Богдановича, ни у других, им подобных. Никогда не видел ни князя Мещерского [4] , ни Григория Распутина, ни даже А. А. Вырубовой. Никогда не водил знакомства и не поддерживал отношений с представителями печати. Никогда не переступил порога ни одного клуба.

Пользуясь нерасположением придворных кругов, которые почему-то считали его революционером, яркой враждебностью евреев, либеральной печати, князя Мещерского, доктора Дубровина [5] и кадетской партии, Сергей Ефимович имел много врагов и очень мало друзей. Но ни то ни другое его не смущало. По врожденной веселости характера, а отчасти и по свойственному ему легкомыслию, он не видел в том беды. Любил он только свою жену и Россию, и немногих близких, но всегда был верным другом и добрым товарищем. Из благ жизни он ценил только книги и охоту, а шуму городов всегда предпочитал деревенский простор, лесную глушь и общество простых людей.