Воспоминания любовницы миллионера

Оливер Энн

— Ты не скажешь ему ничего, пока я не буду готова.

— Конечно. Он даже не должен знать, что ты приходила к его дому. Давай устроим встречу в воскресенье.

— Воскресенье? — Эйми побледнела и крепче сжала чашку. — Это слишком скоро.

— Он столько лет ищет тебя!

Эйми кивнула:

— Ладно. Лучше покончить с этим.

Диди сохранила в памяти мобильного телефона номер Эйми и произнесла:

— Помни, что он любит тебя.

— Успокойся, ты выглядишь фантастически, и вообще все под контролем, —

уверял Камерон, когда они с Диди подходили к галерее.

Пока здесь никого нет, но через полчаса начнут появляться влиятельные люди и ценители искусства. Они будут анализировать особенности стиля Диди и, возможно, сравнивать ее работы с картинами Шейлы.

Увидев на стене собственное творение «Вечное пламя», Диди не сдержалась. Подбежав, она провела пальцем по табличке со своим именем, и на ее глаза навернулись слезы.

— Не могу поверить.

— Верь.

Она сделала несколько шагов назад, чтобы осмотреть картину целиком, взглядом постороннего человека. С черным шелковым фоном контрастировала вышивка, выполненная ярко-красными нитями. Языки пламени переплетались друг с другом, обрамляя серебристое дерево, изображенное, словно в дымке.

— Сегодня у тебя будет много заказов, гарантирую. Поздравляю, — сказал Камерон.

— Ты проделал отличную работу. Спасибо тебе за все.

Их взгляды встретились. Вскоре им придется расстаться. Почему самая счастливая ночь в жизни Диди должна стать и самой печальной?

Она выглядела потрясающе. На ней были доходящие до середины икры гетры с черно-белым геометрическим узором и футболка без рукавов. Поверх футболки Диди надела кофту из макраме с тонкими бретелями из серой кожи, расшитой деревянными бусинами — темно-красными, черными и цвета слоновой кости. Ее талию стягивал широкий пояс, расшитый такими же бусинами. На руках были пять браслетов из бисера. Пряди волос, похожие на шипы, отливали серебром.

Камерон знал, что под одеждой она носит подаренную им цепочку с бриллиантом…

Два часа спустя Диди оживленно беседовала с искусствоведом, а фотографы снимали ее. Она пообщалась с кучей журналистов. Ее представляли как восходящую звезду в мире искусства. Люди покупали и работы Диди, и картины других художников. Шампанское текло рекой; молодые таланты, которых поддерживал Камерон, праздновали успех.

— Она талантлива, — услышал он позади себя женский голос и загордился.

— Да, — ответила другая женщина. — Несколько лет назад она ушла в небытие. Ходили слухи, что она практически собирала милостыню.

Кам напрягся, желая повернуться и обо всем расспросить собеседниц.

— Как обидно! Девочка так хотела, чтобы у нее был дом и семья. Ты ведь знаешь, кто она? Дочь Джеймса О’Фланагана.

Диди и ее семья принадлежат к элите Сиднея?!

Камерон был шокирован. Мир вокруг него рушился. Как он не догадался?

Это известие все изменило.

Сын Берни Бойда и дочь Джеймса О’Фланагана не могут быть вместе. Он засунул руки в карман и сжал кулаки. Журналисты не станут медлить и раскопают компромат на него. Если о его прошлом

узнает ничего не прощающая публика, репутация Диди как начинающего художника будет погублена.

Не говоря уже о том, что скажет о Камероне мистер О’Фланаган.

Камерон не знал этого человека, но то, как он обошелся со своей дочерью, было ужасно. Вероника хоть прислала свои извинения. А вот родители даже не ответили на ее приглашение. Как можно охарактеризовать таких предков?

Предположим, Диди не осудит его, как Катрина, но она не была с ним до конца откровенной. Она не рассказала ему о своем происхождении. Что еще скрывает Диди?

Она хочет когда-нибудь обзавестись домом и семьей. А он не может ей этого дать. Его прошлое… Нет, лучше расстаться с ней прямо сегодня, но сделать это надо мягко.

* * *

Диди впорхнула в лифт, повернулась к Камерону и поцеловала его в губы.

— Разве это не здорово? Я имела успех! Они опубликуют статьи в престижных журналах. Мне предложили интервью для телевидения и еще три огромных заказа. Все картины проданы!

Камерон улыбнулся:

— Я никогда в этом не сомневался. Ты была прекрасна. — Он поцеловал ее, обнимая все крепче. — Восхитительна.

Ей хотелось продлить мгновение, но у Камерона, судя по всему, были иные намерения, ибо он отпустил Диди и шагнул назад.

— Почему у тебя загадочное выражение лица? — спросила она.

— У меня есть сюрприз.

— Он мне понравится? Ты выглядишь…

Печальным. Расстроенным. Диди припомнила, что почти всю дорогу домой он молчал.

Когда Камерон открыл квартиру, их окутал аромат цветов. Повсюду стояли вазы с розами.

— Ох… Это все ты? — С колотящимся сердцем Диди оглядела столовую.

Поблескивала очень красивая, дорогая посуда; в центре стола мерцали две зажженных свечи. В ведерке со льдом охлаждалась бутылка шампанского. Играла умиротворяющая музыка Фрэнка Синатры.

«Романтика, — подумала она. — Кто бы мог подумать, что Камерон Блэк способен на романтику?»

Ее охватил жаркий трепет предвкушения, когда он отодвинул для нее стул.

— Присядь. — Камерон взял с ее тарелки накрахмаленную салфетку и положил ей на колени, затем снял крышки с серебряных блюд. — В галерее у тебя не было времени поесть.

— Ты прав, — произнесла Диди, рассматривая ужин. Холодная итальянская закуска, копченый лосось и каперсы с ломтиками лимона, зеленый салат. Две стеклянные чаши с разноцветными экзотическими фруктами, желе и сливками.

Сердце ее забилось чаще. Мужчина не хлопотал бы так, если бы не намеревался сказать нечто важное, верно?

Открыв бутылку, Камерон наполнил бокалы шампанским, затем присел и поднял свой бокал:

— За твой успех, Диди!

— За наш успех! Твоя галерея поможет очень многим.

Пристально глядя друг на друга, они отпили шампанского и поставили бокалы. Диди, затаив дыхание, ждала продолжения разговора.

Камерон положил закуску на тарелку ей, затем себе.

— Каковы твои планы, Диди?