Воспоминания о будущем

Кржижановский Сигизмунд Доминикович

– Алло, Штерер.

Никто не откликнулся.

Стынский, спустившись еще на три-четыре ступеньки, перегнулся через перила и повысил голос:

– Алло, Штерер, не притворяйся деревом. Идем.

Ответа не последовало.

Стынский, сбежав

с лестницы, стал у створ клетки и постучал: стук был тупым и обрывистым. И ни звука в ответ. Тогда он распахнул створы: вся подлестничная каморка от низу доверху была забита поленьями дров; их плоские распилы, тесно вжатые друг в друга, тугим влажным кляпом торчали из распяленного горла дверей.

Стынский отшатнулся с ширящимися зрачками: темные пятна скользили сквозь поле зрения; казалось, это падает плоскими хлопьями черный снег.

Исчезновение Максимилиана Штерера не было одиночным. Шепоты превратились в шелесты. Самое молчание боялось слишком громко молчать. Впрочем, ни Стынский, ни двадцатишестиязыкий молчальник лингвист, ни издатель, заблаговременно выселивший рукопись "Воспоминания о будущем" из архивов Центроиздата, не удивлялись: именно это - на ближайшие сроки - и предсказывала рукопись.

Иногда комната в Крутицком переулке собирала их всех троих над уцелевшими листками Штерера. Стынский, которому удалось, следуя вскользь брошенным фразам создателя времяреза, отыскать местонахождение некоторых его старых тетрадок и записей достартного периода, не решался доверить их глазам специалистов. Перекладывая и приводя в порядок поблекшие листы, они радовались отыскивающимся среди

иероглифически непонятных знаков, сцепляемых в сугубые непостижимости формул, ясные - точно прогалины в лесу - слова.

Так было и в этот вечер. Трое среди ледяных декабрьских звезд, пластающихся на стеклах, за закрытой дверью с опущенным на замочную скважину железным веком молча наклонялись каждый над своей бумажной стопкой. Было уже за полночь. Вдруг лингвист приподнял голову:

– Тут вот прислонившаяся к формуле фраза: "Здесь через время переходить опасно". И все-таки он перешел и...

– Да,- пробормотал издатель, поправляя роговые заушники очков,- а вы читали сегодняшний вечерний листок? Точка в точку, штрих в штрих.

Стынский, недослушивая, оборвал:

– На своей биографии Максимилиана Штерера я поставлю эпиграфом...- И, глядя в сторону, отскандировал: "Уведи меня в стан понимающих".

– "Погибающих",- поправил лингвист.

– Одно и то же.

И трое продолжали работу.

1929

44 Zum Teufel (искаженное нем.- швейц. диалект) - черт (к черту).

45 Ныне (лат.).

46 Время (лат.).

47 "Пространство и время" (нем.).

48 Здесь: мой юный друг (нем.).

49 Шутка, каламбур (нем.).

50 С глазу на глаз (фр.).

51 Время - пространство (англ.).

52 Будущего (лат.).

53 Прошлому (лат.).

54 Если и неправда... (ит.).

55 Ре диез (нем.).