Шрифт:
В
Вернуться к штабной службе мне пришлось гораздо скорее, чем это можно было предполагать. Два с половиною года в Академии перед войной 1914 года представляли короткий срок ученой деятельности, едва достаточный, чтобы погрузиться в нее как следует. Я только-только начал входить во вкус научных занятий и складывал в своей голове план следующего печатного труда, уже намечавшегося моими лекциями по тактике пехоты. Было жаль прервать эту работу; быть может, навсегда расстаться с ней. С другой стороны, обстановка в Академии с начала 1914 года резко изменилась, как я рассказал об этом раньше. Над Академией уже грянул один гром, но грозовая туча не рассеялась и было неизвестно, как, чем и когда она разразится. Весьма возможно, что мне захотелось бы покинуть Академию, даже если бы не случилось войны, решившей этот вопрос за меня.
Немедленно после ее объявления, как я уже говорил выше, начальник Академии князь Енгалычев собрал весь учебный состав и объявил нам о роспуске Академии. Слушатели должны были вернуться в свои части. Административный и учебный персонал получал свободу выбора – куда ехать.
Это решение относительно Военной Академии носило патриотический, но торопливый характер. Осенью 1916 года были вынуждены снова открыть Академию, так как обнаружился острый недохват подготовленных офицеров Генерального штаба. По-видимому, никто не предвидел долгой войны. Генералов пришлось во второй раз назначать начальниками штабов дивизий – на полковничьи должности.
Но нам всем, учебному составу Академии, решение отправить нас на фронт было по душе, так как каждый желал принять активное участие в войне с противником, сразиться с которым Россия готовилась в течение десятилетий.
Я записался на Юго-Западный фронт и должен был через несколько дней ехать в хорошо знакомый мне Киев.
Мы с женой спешно ликвидировали свою маленькую квартиру в № 2 по Фурштатской улице, в доме Черепенникова, сделали необходимые для похода закупки, и я отправился в путь в воинском поезде с воинской платформы Варшавской железной дороги. Я получил отделение в вагоне второго класса, где в числе других офицеров ехал на юг муж Великой Княгини Ольги Александровны Куликовский.
Мой вестовой, данный от Академии, с легко запоминаемой фамилией Пушкин, погрузился с нашими лошадьми в товарный вагон в том же поезде.
Жена с детьми спустя некоторое время переехала из окрестностей Петергофа, где она жила на даче (в имении Знаменка Великого Князя Петра Николаевича), в Кишинев, к брату Михаилу Эдуардовичу.
В Киеве я и Сергей Леонидович Марков, преподаватель Академии, ехавший со мной из Петербурга, застали штаб фронта в начале организации в помещении дома генерал-губернатора и Командующего войсками – генерал-адъютанта Иванова, теперь ставшего Главнокомандующим. Начальником штаба у него был хорошо нам знакомый по ученическим годам в Академии бывший профессор Михаил
Марков, как оказалось, был предназначен на должность начальника разведывательного отделения. Я – на должность начальника оперативного.
Но Марков вступил в исполнение своей должности, а я нет. На двадцать четыре часа раньше нас приехал из Главного Штаба полковник Павел Павлович Лебедев («рябой», по прозванию) и был назначен начальником оперативного отделения. Мне объяснили эту перемену срочностью и моим опозданием.
Только одно отделение оставалось незамещенным: цензурное. По степени важности оно находилось на противоположном полюсе сравнительно с оперативным.
Но делать было нечего. Я вступил в управление этим отделением, в котором никого, кроме меня, не было.
Генерал-квартирмейстер генерал-майор Пустовойтенко, о котором я до того никогда не слыхал и который до войны занимал должность начальника штаба пограничной стражи Киевского округа, предоставил мне самому найти себе помощников.
Я решил задачу просто: был конец июля, Киев был полон офицерами, призванными из запаса. В своих прапорщичьих погонах и новеньком снаряжении они тоскливо слонялись по улицам, ожидая распоряжений от штаба тыла – куда им отправиться.
Идя из штаба фронта, по Липкам, в штаб тыла, помещавшийся в здании штаба округа, я встретил двух таких «прапоров». Один был высокий, полный, румяный, с добродушным выражением на круглом лице. Другой – плотный и короткий, с маленькими светлыми усами и острыми глазами. Оба мне «козырнули», а я остановил их.
Кто они и куда назначены?
Матвеев и Осипов. Не имеют пока никакого назначения.
Откуда и чем занимались?
Первый – бельевым делом в Москве. Второй – журналист и репортер из Петербурга.
Эврика! – сказал я себе. По меньшей мере один вполне подходит для цензурного отделения. Тут же я сделал Осипову предложение поступить в него моим помощником. Но как быть с Матвеевым? Симпатичная наружность; но в какой мере бельевая торговля готовит к цензуре?
Из моей заминки выручил меня Осипов.
– Я с удовольствием возьмусь за эту работу, но разрешите мне попросить вас взять на службу также и Матвеева. Мы с ним сдружились и хотели бы служить – где бы ни пришлось – вместе.
Мне нравилось лицо Матвеева и понравилась эта товарищеская просьба Осипова.
В какие-нибудь десять минут штаб тыла передал этих двух молодых людей в мое безоговорочное распоряжение.
На другой день я их представил начальству, и мы начали работу.
Круг обязанностей цензурного отделения по закону был весьма расплывчатым. Корреспонденция фактически прочитывалась войсковыми цензорами. Штаб фронта лишь направлял их деятельность и решал спорные случаи. Мы должны были читать газеты – свои и иностранные, поскольку удавалось получать эти последние. Делать сводки и выборки из них. Иметь дело с корреспондентами и с иностранными военными агентами.
Все это казалось жидковатым, как бы лишенным какого-то основного стержня. Надо было выдумать этот стержень. И вот мы с Осиповым порешили приступить к изданию фронтовой газеты. Она должна была связать войска с тылом и Россией, давать ориентировку в общей политической и военной обстановке, рассказывать о подвигах наших войск и отдельных лиц, развлекать…
Доклад мой на эту тему получил полное одобрение М. В. Алексеева и его утверждение.
Так родился «Армейский Вестник».
Счастливое событие это произошло в первых числах августа в Бердичеве, куда к этому времени штаб фронта перешел из Киева.