Воспоминания советского посла. Книга 2

Майский Иван Михайлович

Ведь вы же не можете отрицать, что Британская коммунистическая партия существует на московские деньги! Я сам прекрасно знаю и Поллита, и Ханнингтона, и других коммунистических лидеров… Да они без московских денег и московского руководства не просуществовали бы и недели!

Макдональд, очевидно, рассчитывал поймать меня, вспомнив Хоуит Роод и обратись ко мне как «социалист к социалисту»…

Но 15 лет, прошедшие с тех пор, меня многому научили, а зловещий путь предательства, проделанный за это время Макдональдом, был мне слишком хорошо знаком. Поэтому, выслушав спокойно премьера, я ответил:

— Позвольте в таком случае

и мне сказать несколько слов — тоже не как советский посол британскому премьеру, а как Майский Макдональду… К чему кивать все время на Москву? К чему кричать о «московских деньгах»? Суть дела состоит в том, что, пока в Англии будет три миллиона безработных, внутренние осложнения в стране совершенно неизбежны, независимо от того, существует на свете Коминтерн или нет.

Макдональд круто повернулся на своем стуле и, снова приняв вполне официальный вид, уже совсем другим тоном произнес:

— Итак, как глава правительства я считаю нужным еще раз заявить, что денонсирование торгового соглашения отнюдь не является враждебным актом по адресу СССР. Британское правительство хочет поддержания и развитии дружественных отношений с Советским Союзом.

Тем же тоном я ответил:

— Это вполне соответствует также стремлениям правительства, которое я представляю.

Я стал прощаться. Премьер поднялся и проводил меня до дверей кабинета. Здесь он как-то нерешительно остановился и вдруг совсем другим, человеческим голосом сказал:

— Сколько воды утекло с тех пор, как мы встречались с вами в Хемпстеде! [17] — И затем, показав на свои седины, прибавил: — Да, время бежит.

— Еще бы! — откликнулся я он показал на свою лысину. — Годы идут, и мы не молодеем. Но без комплиментов: вы хорошо сохранились.

Мое замечание явно понравилось Макдональду, и он еще более «потеплел». Стал вспоминать наши встречи, наши разговоры тогда, в далекие времена Хоуит Роод. Потом, круто оборвав себя, он посмотрел на меня «пронзительным» взором и спросил:

17

Хоуит Роод расположена в районе Хэмпстеда.

— Вы большевик?

— Конечно, — ответил я. — Что за вопрос!

— Но ведь тогда вы были меньшевиком, — возразил Макдональд.

— Совершенно верно, тогда я был меньшевиком. Но революция кое-чему меня научила. — Я посмотрел искоса на Макдональда и с легким лукавством в голосе прибавил: — А ведь вы были тогда лидером Независимой рабочей партии!

Макдональд как-то неловко дернулся, тень прошла по его лицу. Он недовольно крякнул и ответил:

— Всякий учится по-своему. 

Я усмехнулся. Потом, глядя прямо в лицо премьеру, сказал:

— А помните, как перед моим отъездом в Россию в 1917 г. вы высказали пожелание, чтобы я вернулся в Лондон в качестве посла Временного правительства?

Макдональд слегка потер лоб и затем откликнулся:

— Да, да, вспоминаю!

— Так, вот, — закончил я, — ваше пожелание исполнилось, но с одной существенной поправкой. Я приехал сюда послом не временного, а постоянного правительства революционной России.

Макдональд еще раз потер лоб и прибавил:

— Да, я оказался чем-то вроде пророка.

Мы расстались.

Филипп Сноуден тоже был моим старым знакомым

времен эмиграции. Вместе с Макдональдом Сноуден тогда играл крупную роль в Независимой рабочей партии. Выходец из мелкобуржуазных кругов, он получил скудное образование и постоянно пополнял его усиленным самовоспитанием. Сноуден сидел на скамьях парламента от Блэкберна — черного, закопченного ланкаширского города — и всегда искал случая вонзить в противника клинок своего красноречия. Именно клинок. Хромой, желчный, с острыми чертами лица Сноуден был прекрасный оратор, по оратор едкого, язвительного, саркастического стиля.

Во время первой мировой войны Сноуден, подобно Макдональду, занимал пацифистски-антивоенную позицию и за это подвергался со всех сторон травле. Однако он твердо вел свою линию.

Подобно Макдональду, Сноуден с энтузиазмом приветствовал февральскую революцию в России. В марте 1917 г. он вместе с Макдональдом выступал на большом митинге в Кингсуэй, посвященном этой революции. Сноуден произнес тогда очень сильную речь.

В мае 1917 г., уезжая в Россию, я зашел к нему домой попрощаться. Сноуден жил тогда в небольшом домике в Голдерс Грин (северо-западный район Лондона) и встретил меня с теплотой и дружественностью, которые были не часты в этом озлобленном человеке. Мы сидели втроем — я, Филипп и его жена Этель — в кабинете хозяина и как-то особенно проникновенно говорили о русской революции и о перспективах, которые она открывала. Сноудены желали мне всякого успеха на родине и осторожно, намеками выражали беспокойство за мою личную судьбу: ведь течение всякой революции так изменчиво! Ведь во время революции все может случиться!..

Теперь, спустя 15 лет, мне захотелось возобновить это старое знакомство. Вернее, захотелось посмотреть, можно ли его возобновить. Ибо с того дня, когда я прошелся со Сноуденами в Голдерс Грин, слишком много воды утекло и, насколько я слышал, слишком сильно изменились сами Сноудены. Все-таки я решил попробовать.

В темный ноябрьский вечер я ехал к Сноудену в его загородный дом, расположенный милях в 40 от Лондона, и мысленно перебирал события, совершившиеся в течение этого 15-летнего промежутка…

Этель Сноуден в 1920 г. была в Москве в составе лейбористской делегации, посетившей Ленина, и вернулась из Советской России «совершенно разочарованной». Из всей великой революции она заметила, кажется, только клопов, которые атаковали ее в отведенной для делегации гостинице. Этель много выступала в Англии — устно и письменно — по поводу русской революции и всегда враждебно.

Филипп Сноуден дважды, и 1924 и 1929 гг. был лейбористским министром финансов в обоих кабинетах Макдональда, но не обнаружил при этом никакого стремления дать практическое выражение тем социалистическим идеям, которые когда-то, казалось были частью его души. А осенью 1931 г. после провала второго правительства Макдональда Сноуден вместо со своим шефом был исключен из лейбористской партии и перебежал к консерваторам, образовав вместе с Макдональдом эфемерную партию национал-лейбористов. Однако в коалиционное правительство, сформированное Макдональдом в конце 1931 г., Сноуден не вошел и жил теперь «на покое», в отставке, изощряясь в остро отточенных сарказмах но адресу всего мира, а больше всего но адресу лейбористской партии и консервативного правительства, возглавляемого его другом. Каких-либо симпатий к Советскому Союзу Сноуден никогда не обнаруживал.