Воспоминания свидетеля Иеговы
Шрифт:
Августин принял тот же грустный вид, что и тогда, когда я убежденно утверждал, что Библия содержит легендарные фрагменты.
– Это не мои слова. Так говорит Библия. Слово Божье утверждает, не оставляя места сомнению, что в 1975 году завершаются шесть тысяч лет истории человечества. Это, - указал он на книгу, которую держал мой отец, - всего лишь человеческая книга. И если мне нужно выбирать между Библией, которая есть Слово Божье, и произведением человека - я предпочитаю Библию.
– С этими словами Августин поднял Библию над головой, чтобы придать вес своим словам.
– Но
– Послушай, наука создана людьми и, следовательно, несовершенна. В прошлом веке отрицали существование хеттов, поскольку о них упоминала только Библия. Но потом ученые открыли, что хетты действительно существовали. В 1975 году человечеству исполнится шесть тысяч лет.
И снова проникновенные слова Августина убедили меня. Я помнил из уроков истории, что империя хеттов была открыта благодаря случайности, и подумал, что он, по всей видимости, прав. Похоже, мой отец был менее убежден, чем я. По правде говоря, он производил впечатление человека, который развлекается, выслушивая глупости, и с громадным трудом удерживается, чтобы не расхохотаться.
– В каком же месяце 1975-го?
– с иронией осведомился отец.
– Несомненно, осенью, - отвечал Августин, словно не замечая его тона.
– Адам был сотворен осенью, и конец, безусловно, наступит также осенью. Естественно, мы не можем ничего утверждать более подробно. В конце концов, и Сын, Который менее Отца, не знает ни дня, ни часа. Мы также этого не знаем.
Я глубоко задумался над тем, что услышал. Тут на пороге появилась моя мать и предложила нам апельсиновый сок.
Я начинаю учиться
Беседа с Августином сделала свое дело. И без того уже испытывая симпатию к "свидетелям Иеговы", я приобрел теперь дополнительный аргумент: приближался конец света. Отец мой считал, что я достаточно умен, чтобы не поверить таким глупостям. Но он ошибся.
В последующие недели Августин приходил каждое воскресенье по утрам. Он принес мне несколько книг. То, что я прочитал, глубоко разочаровало меня. Содержание было агрессивным и оскорбительным, аргументация ранила меня своей наивностью, литературный же стиль противоречил правилам испанского синтаксиса.
Преподавание грамматики у нас в колледже было поставлено очень строго, и мне с большим трудом пришлось читать такой текст на испанском, сквозь который просвечивали грамматические конструкции английского языка.
Я рассказал об этом Августину, но он не придал моим словам большого значения и постарался объяснить мне, что все это было написано для простых людей и в значительной мере предназначено для стран Латинской Америки. Более того, главное тут не стиль и не редакция, а желание охватить весь мир, ибо конец так близок.
Несмотря на всю неудовлетворенность, я принял это как наименьшее зло. В конечном счете и греческий язык Нового Завета был языком не Платона или Эсхила, а обиходным языком людей с улицы.
Всего за несколько недель я прочитал множество публикаций "Общества свидетелей Иеговы" и несколько книг, таких, как "Действительно ли Библия есть слово Божье?", "Жизнь вечная в свободе сынов Божьих".
Тем временем начался новый учебный год, и занятия воспрепятствовали мне продолжать в прежнем ритме поглощать творения иеговистов. Августин уговаривал меня начать изучать вместе с ним книгу "Истина, которая приводит в жизнь вечную", но "свидетели Иеговы" утратили в моих глазах свой первоначальный ореол. Я отклонил его предложение под тем предлогом, что теперь у меня будет намного меньше времени, и все же позволил ему изредка посещать меня, чтобы продолжать наши беседы.
Августин поймал меня на слове. Не пропуская ни одного воскресенья, он приходил ко мне и заботливо изъяснял учение "свидетелей Иеговы".
Отец Максимилиан
В том году к нам пришел новый преподаватель религии, отец Максимилиан, который оказался не лучше отца Сантоса. По правде говоря, он в некоторых отношениях был даже хуже. В первый же день занятий он допустил ту же самую ошибку, что и его предшественник. Объявляя "интересные" темы, которые нам предстояло изучать в новом учебном году, он упомянул "свидетелей Иеговы".
Два-три дня спустя мне пришлось прочитать об иеговистах сочинение одного католика (может быть, то же самое, что и в прошлом году). Оно содержало столько ошибок и ложных интерпретаций, что, против воли, я ощутил, как ко мне возвращаются симпатии к "свидетелям Иеговы". Несколько недель спустя я спросил преподавателя, нет ли у него какого-либо материала, опровергающего учение иеговистов. Он посмотрел на меня снисходительно, положил руку на мое плечо и сказал:
– Видать, вы человек разумный. Что могло вас заинтересовать в этих столь невежественных людях?
Я понял, что здесь мне ждать нечего, придется поискать материал где-нибудь в другом месте.
Отец Аре
Свой выбор я остановил на преподавателе греческого языка. Отец Аре, вне всякого сомнения, был лучшим преподавателем старших классов, человеком необычайной культуры. Он преподавал с великой чуткостью. Его урок всегда был последним и для меня - самым лучшим. Греческий я изучал и в предыдущем классе, но добрых воспоминаний об этом не сохранил - тогда уроки казались мне скучными и неинтересными.
С отцом Арсом все было по-другому. Могу сказать, что именно он подтолкнул меня к серьезному изучению греческого. Я старался увидеться с отцом Арсом в течение дня, чтобы поговорить и обсудить волнующие меня темы. Мы обменивались с ним книгами и обсуждали прочитанное по истории, литературе и философии. Он один был достаточно умен, чтобы отвечать на мои вопросы.
Я подошел к нему однажды и попросил:
– Отче, объясните, пожалуйста, стих Иоанна 14:28. В этом тексте говорится, что Сын менее Отца. Как это возможно, если Сын - тоже Бог?