Воспоминания. Книга об отце

Иванова Лидия Вячеславовна

Авраамов прожил еще немного в Баку на полученные за свою симфонию деньги и, взяв у знакомых взаймы сколько удалось, исчез из города, покинув жену, которую уже успел за это время завести. Злые языки говорили, что он систематически объезжал разные города и покидал их, оставив за собой долги и местную жену.

* * *

В Наркомпросе Вячеслава пригласили заведовать секцией искусства. Эта работа брала у него много времени и ввела его в междуусобную войну музыкантов. Дело шло о назначении нового директора консерватории: одни стояли за Айсберга, другие за ростовского Пресмана. Консерватория одно время даже раскололась на

две, и я была ученицей в одной и преподавательницей в другой половине. Жил в Баку некоторое время Глиэр, которого азербайджанское правительство выписало в надежде создать тюркскую национальную оперу.

Были интересные гастроли. Из них запомнились мимолетный концерт двух молоденьких, начинающих артистов: Горовица и Мильштейна. Я была в восторге от Горовица, а мне говорили: «Не увлекайтесь, он продержится два или три года; он кокаинист».

В опере стареющая Айседора Дункан танцевала нам «Интернационал» при кроваво — красном освещении. Мы смотрели из литерной ложи, и мне это запомнилось, как danse macabre.

Образовались многочисленные дружеские связи с артистическим миром.

* * *

И вот в один прекрасный день (уже в конце нашего пребывания в Баку) Вячеслав получает совсем невероятное предложение. К нему приходят режиссер оперы Боголюбов и мой преподаватель композиции Попов и просят его написать им либретто для оперетты, которую они хотят поставить. Сюжет у них есть — это пьеса Косоротова «Мечта любви». Попов напишет музыку, Боголюбов займется постановкой. Вячеслав часто удивлял близких своими неожиданными реакциями, — он согласился.

Он вообще очень любил, когда ему заказывали стихи. Кроме того, он был чрезвычайно любопытен и, думается мне, что небывалое предложение создавать либретто для оперетты его позабавило и увлекло. Он с оживлением начал работать над новым для себя жанром; стихи выливались яркие, шуточные, задушевно — лирические. Друзья взялись за дело с энтузиазмом. Каждый вечер «Мишпо» приходил к нам, слушал новые стихи Вячеслава и показывал ему сочиненные мелодии. Всё коллективно обсуждалось.

«Любовь мираж?» (так переименовал Вячеслав эту пьесу) до сих пор не издана. Вот «предисловие» к оперетте, написанное уже в Риме, и несколько строк из либретто:

На совести моего уважаемого приятеля, известного оперного режиссера Николая Николаевича Боголюбова, желавшего, по — видимому, испробовать на мне свой способ лечения ипохондрии, — на его совести, заявляю я, тот сомнительный факт моей литературной биографии, что во время совместного пребывания нашего в городе Баку я, поддаваясь его упрямой прихоти, написал эту полу — шутливую, полу — печальную пьесу по канону оперетты — мелодрамы. Легкомысленные куплеты и чувствительные дуэты немедленно, вдохновенно и весело облекались в столь же «каноническую» музыку другим моим добрым приятелем и явным сообщником первого, профессором бакинской консерватории Михаилом Евгеньевичем Поповым. На совести H. H. Боголюбова и «авиапролог», им — как картина — придуманный, и… — но эту последнюю вину мне всего труднее ему простить! — повелительное и роковое внушение: заимствовать основу сюжета непременно из драмы Косоротова «Мечта любви». Скованный тягостными узами с нелюбимою «Мечтой», напрасно объявлял я ей войну на взаимоистребление: все же ее завязка послужила мне отправным пунктом. Что из всего этого вышло, пусть судят те, коих может занять произведенный нами опыт химического превращения элементов.

Рим, 1 октября 1924 г.

В пьесе представляется,

как Крушинин, разочарованный в жизни, встречает Мари Бланпре. Мари тоже во всем разуверилась: она талантливая актриса, но ей не удалось сделать карьеры; ей остается одна дорога: кафешантан.

Между Крушининым и Мари загорается настоящая большая любовь. Они оба в нее не верят, считают ее миражем, борятся с нею и расстаются. Крушинин доходит до попытки самоубийства, но в конце судьба неожиданно соединяет влюбленных, и пьеса кончается счастливо. Нет, любовь не мираж и может спасти человека. Всё действие происходит в шантане. Форма пьесы — оперетта, а поэтому все изложено как бы шутя, в веселых и легкомысленных куплетах, которые перемежаются со стихами лирическими и глубокими.

ДЕЙСТВИЕ I

Хор:

Вечерами

Над толпами

Нам горит маяк,

В заломленных шапо — кляк

Манит гуляк.

Меж платанов

И каштанов

В даль звенит канкан:

Для сердца кто обманов ждет,

Идет в шантан.

Здесь мы жадною грудью вдыхаем

Наши чувства нежащий дурман.

Милых женщин вольно мы ласкаем:

Лёгок нрав их, сладостен обман.

В танце медленном пары сплетаются:

Бабочки кружатся так у костра.

Влажные очи в глаза улыбаются,

Томные жгут и томят до утра.

В вихре пьянительном пары сливаются,

В пахнущем пряно тумане плывут;

Дерзкие очи в глаза улыбаются,

Негу сулят, и ласкают, и лгут.

Вечерами

Над толпами

Нам горит маяк

В заломленных шапо — кляк

Манит гуляк.

Меж платанов

И каштанов

В даль звенит канкан:

Для сердца кто обманов ждет,

Идет в шантан.

СОСТЯЗАНИЕ КОЛЕН

Господин с орхидеей в петлице

(стуча молоточком):

Колен открыто состязанье.

Как так? Всё тотчас доложу.

Но прежде славное сказанье

По новым данным изложу.

На пристань гость всходил к Елене.

Дул Норд*… Одежды вдруг взвились.

Увидел… что? — ее колени…

И страстью воспылал Парис.

Прекрасного поклонник пола,

Быть должен знатоком колен:

Парисова так учит школа,

Так сам познал он сладкий плен.

Публика(хор):

Да, вкусы различны.

Так вот что — браво! —

В Елене античной

Пленило его.

В прекрасной Елене

Прекрасней всего

Нашел он колени!

Mais c’est du nouveau!

(меж тем в пролетах трельяжа выставляются две пары колен)

Господин с орхидеей:

Дианы легкой в них упругость,

Венеры женственной в них лень,

Холмов роскошная округлость,

Долинок розовая тень.

О, эти выпуклости, ямки!

Какие вам найду слова,

Какие дам, художник, рамки,

Но, вот, мечта любви — жива!

Вот осязаемо вступает

В оправу из цветов — мечта,

И к двум защитникам взывает

Двух пар стыдливых нагота.

Публика(хор):

Да, вкусы различны,

Как стили колен:

* Норд — бурный северный бакинский ветер (прим. автора).

То — мрамор античный,

А то — порселэн.

Сравнить без обиды

Их формы легко:

Там идол Киприды,

А тут Рококо.

ДЕЙСТВИЕ II

Хор рыбаков: