Воспоминания. Том 1
Шрифт:
По окончании панихиды и провозглашения "вечной памяти" Петру I, при салюте с судов, стоявших на рейде, все потянулись в город. Город в это время был уже весь разукрашен флагами, гирляндами, арками, все имело праздничный вид, а чудное яркое солнце заливало своими лучами принарядившийся город и море. Вечером, после всенощной в соборе, в городской ратуше в 8 часов в честь великого князя от города был дан обед, на который было приглашено ограниченное число лиц, а в 10 часов в помещениях городского реального училища состоялся грандиозный раут, на котором присутствовал весь город.
29 сентября, в день 200-летия взятия г. Ревеля русскими войсками, великий князь и все приглашенные присутствовали на литургии в Александро-Невском соборе, по окончании которой вышел из собора крестный
По вступлении крестного хода на помост у памятника началось молебствие с коленопреклонением. После многолетия была провозглашена "Вечная память". Как только протодиакон ее провозгласил, пелена, покрывавшая памятник, спала, и взорам присутствовавших представилась грандиозная бронзовая фигура Петра I, дышащая мощью, одухотворенная исторической правдой. Постамент — простая неотесанная гранитная глыба. По отдании войсками чести памятнику, салюта со всех судов, находившихся на рейде, при колокольном звоне всех церквей, преосвященный, окропив памятник и мраморную доску с наименованием войсковых частей, принимавших участие в осаде и взятии Ревеля, во главе крестного хода направился обратно в собор, войска же стали строиться к церемониальному маршу, а к памятнику выставлены были почетные часовые в форме петровского времени, с алебардами.
По возложении к памятнику венков различными депутациями войска продефилировали мимо державного преобразователя России.
С торжества открытия памятника все приглашенные отправились в Ревельское русское собрание, где состоялся завтрак, устроенный местным русским обществом. После завтрака на выставочной территории Эстляндского сельскохозяйственного общества состоялось открытие юбилейной выставки садоводства. Выставка была довольно скромная, небольшая, но устроена она была с большим вкусом. Кроме выставки садоводства, в этот же день открылась историческая выставка в доме Братства черноголовых {Это старинная корпорация шварцгауптеров (черноголовых), по организации своей — военно-торговое общество, вероятно, основанное еще в XIV в. для обороны города, оно давно утратило свое значение. Черноголовых в то время было 126 при 122 старшинах, из которых один назывался ротмистром. Сейчас это, в сущности, клуб, в число членов коего принимают с большим разбором (Примеч. В. Ф. Джунковского).}. Эта выставка была поразительно интересна, на ней собраны были предметы, имевшие отношение к эпохе Петра Великого, а также и к более ранней. В этой выставке приняли участие, кроме Братства черноголовых, и Архив эстляндского дворянства и литературного общества и др. Масса гравюр, утвари времен владычества шведов, средневековые модели кораблей бременских и любекских купцов, старинных рукописных торговых книг, ценнейших документов, картин, портретов, всевозможные кубки — серебряные, оловянные, медные, деревянные — среди них большой деревянный бокал в виде козульей ноги с крышкой. Этот бокал осушил Петр Великий 26 декабря 1741 г. при принятии его в число почетных членов Братства ревельских черноголовых. Затем интересна трость Петра Великого из Падиса. История ее такова: в сильном гневе император, отправляясь в 1715 г. из Гапсаля, через Падис, в Балтийский порт и предполагая, что неисправность по доставке лошадей является виной владельца Падиса, ударил его этой палкой; когда же выяснилась невиновность последнего, император предложил ему испросить себе любую милость. Томас фон Рамм, тогдашний владелец Падиса, вежливо попросил у императора палку, от которой он только что невинно пострадал.
В конце концов выставку дополняли колоссальная коллекция древних монет и медалей, выставленных по эпохам, начиная с монет 1350 г. среди них монеты магистров Тевтонского ордена, епископа Эзельского, 1560–1563 гг., королей шведских и большая коллекция русских монет и медалей, начиная со времен Алексея Михайловича.
Великий
В 6 часов вечера состоялся обед в Дворянском собрании, а в 8 часов в Екатеринентале, перед дворцом, соединенные хоры народных училищ и певческих обществ "Гусли", "Меннергезангферейн", "Лидершафель", обществ "Пандорин", "Эстония" и "Лотус" устроили факельцуг {Факельцуг (fackelzug — нем.) — факельное шествие.} с пением серенады. Это шествие было удивительно оригинально и красиво. Дворец в это время залит был лучами прожекторов судов, стоявших на рейде. Суда эти все были иллюминованы и сияли разноцветными огнями, отражавшимися в воде. Общая картина была поразительно красива. Торжество закончилось раутом в Братстве черноголовых.
На следующий день, 30 сентября, великий князь Константин Константинович, губернатор Коростовец, мой друг Зейме, с которым я вместе приехал, и я ездили на автомобиле в имение князя Волконского "Фаль" к завтраку, a 1 октября, после парадного обеда у губернатора, великий князь и мы все, приехавшие на торжество, выехали в Петербург.
3 октября я уже был в Москве. В этот день в Москве, в Национальной гостинице, скоропостижно скончался первый Председатель Государственной Думы С. А. Муромцев. Неделю перед тем он переехал из дому в эту гостиницу, так как к семье его приехали родственники, которым он уступил свою комнату. Смерть последовала от паралича сердца.
7 октября его хоронили. Погребение состоялось в Донском монастыре. Густые толпы народа сопровождали его тело, такие же толпы стояли по всему пути. Гроб утопал в венках. На могиле многочисленный ряд ораторов сменял друг друга, распорядителем был А. Р. Ледницкий, который старался удерживать ораторов от политических выступлений. Первым говорил Мануйлов, затем C. И. Филатов, Ф. И. Родичев, Ф. Ф. Кокошкин, профессор Гродескул, граф Л. А. Комаровский. Все шло гладко, пока не вышел Ф. А. Головин, сразу резко уклонившийся в политику, так что представителю полиции, присутствовавшему тут же, пришлось несколько раз его останавливать.
После Головина студенты Московского университета Гзовский и Петербургского — Аполлонов своими резкими речами не только вызвали вмешательство полиции, но и Ледницкого, который просил их перестать говорить. Затем опять пошло гладко. Выступали H. H. Щепкин, В. Н. Малянтович, А. А. Кизеветтер, В. А. Фальборк, профессор Н. А. Кулагин, но как только заговорил один из студентов, то тотчас же был лишен слова представителем полиции. Тогда выступили князь Долгоруков, П. Н. Милюков, С. П. Бондырев, Н. И. Астров и И. А. Кистяковский, после чего представитель Украины, начавший говорить по-хохлацки, был остановлен полицией, и последним оратором был представитель от Холмщины, так как тут уже выступил помощник градоначальника Модль и, резко оборвав говорившего, приказал прекратить дальнейшие речи, принявшие чисто агитационный характер.
В Государственной Думе 15 октября, в первом ее заседании по кончине Муромцева, к Председателю Думы поступило два заявления: от левых групп с просьбой почтить память Муромцева, а от правых о недопущении чествования памяти, с предупреждением, что они, в противном случае, устроят скандал. По открытии заседания князь Волконский (председательствовавший) заявил, что представители кадетов подали заявление о желании почтить память первого Председателя Думы. "Не касаясь имени того, кого предлагают почтить, — сказал князь Волконский, — позвольте мне высказать по этому поводу свой взгляд. Если нет полного единодушия, то я не считаю себя вправе почтить память кого бы то ни было. Господа, если ко гробу усопшего подходят споря, то не лучше ли не подходить совсем? В то же время у меня не только есть сомнение в единодушии, но у меня есть полная уверенность в неединодушии. У меня есть письменное доказательство. Вот почему я не считаю себя вправе сделать заявление Государственной Думе, а прошу секретаря доложить текущие дела".