Воспоминания. Том 1
Шрифт:
Затем председатель пригласил собрание баллотировать предложение губернской управы. Предложение управы об учреждении 13 народных библиотек имени И. С. Тургенева было принято собранием единогласно, а предложение об открытии 13 библиотек имени графа Л. Н. Толстого — большинством против 18, из коих 12 гласных подали отдельное мнение. […]
В собрании 21 января рассматривался вопрос о содействии губернского земства крестьянам, выделившимся из общины на основании закона 9 ноября. Это также вызвало острые прения: гласные Д. Н. Шипов и вся левая половина собрания резко выступили против предложения управы, но все же большинством голосов предложение управы было принято.
В конце сессии вниманию собрания предложено [было] определение комиссии из председателей земских управ
Из-за этого предложения комиссии в собрании 25 февраля и поднялась целая буря. Ряд прогрессивных ораторов доказывали несправедливое решение комиссии, находя, что мой протест не подлежит рассмотрению губернского земского собрания, так как вопрос, на нем затронутый, не подходил к случаям, указанным в законе, и что принятием предложения комиссии устанавливался нежелательный инцидент {Так в тексте; правильно — прецедент.} в смысле посягательства губернского земского собрания на самостоятельность уездных земств. Д. Н. Шипов горячо доказывал необходимость указать мне мою ошибку в направлении протеста, заметив, что противность решения была бы странной угодливостью перед администрацией.
Это слово "угодливость" задело гласных, участвовавших в решении комиссии, и вызвало с их стороны негодование: "Я не угодлив, — заявил Н. Ф. Рихтер, — это все знают, кто знает мою 40-летнюю земскую службу, но я не фрондер, который готов хулить все, что исходит от администрации". Председатель Верейской земской управы П. А. Тучков, протестуя также [против] слова "угодливость", заявил, что Московский уезд обиделся на губернатора, что тот указал на недостатки в школьном деле, "а что же тут обижаться, я лично, — прибавил он, — очень жалею, что Верейский уезд так далек от Москвы, что губернатор редко в него ездит, и я был бы очень рад, если б он почаще посещал земские учреждения Верейского уезда."
В конце концов, после долгих споров, большинством голосов собрание признало мой протест правильным и постановило утвердить предложение комиссии. 26 февраля сессия закрылась.
17 января в Москве скончалась начальница Александровского института3 М. В. Веселкина, вдова бывшего херсонского губернатора. Это была удивительно умная, уравновешенная женщина, образцовая начальница, с золотым сердцем. Она проявляла большие заботы к бедным воспитанницам института, окончившим курс, которые благодаря ей получали одежду и места; принимала близкое участие во многих благотворительных учреждениях. Скончалась она от порока сердца, отпевали ее в институтской церкви 20 января, хоронили в Донском монастыре. Венков на гроб, по желанию покойной, возложено не было, а деньги на венки переданы были в фонд выдачи пособий нуждавшимся бывшим воспитанницам института. Для института ее кончина была большой потерей, все ее оплакивали, но были несколько утешены, когда на должность начальницы назначена была дочь покойной О. М. Веселкина, деятельность которой стала продолжением деятельности ее матери. Я лично очень хорошо знал покойную Матильду Валериановну и всегда глубоко ее почитал.
19 января в губернской тюрьме в Москве произошел трагический случай. В ней содержался некто Седачев, приговоренный к смертной казни за вооруженное нападение на товарную станцию Московско-Казанской ж. д. Когда надзиратель вошел к нему в камеру, то в этот самый момент Седачев ударил его кирпичом по голове с такой силой, что тот свалился. После этого Седачев потащил потерявшего сознание надзирателя на площадку висячего коридора, пытаясь перебросить его за перила и одновременно стараясь выхватить у него из кобуры револьвер. Но это ему не удалось, так как другой дежурный надзиратель, увидя это, выстрелил и ранил Седачева в ногу. Схваченный Седачев заявил, что единственной целью у него было взять револьвер у надзирателя, чтобы
Еще в прошлом, 1907 г. под председательством генерал-губернатора с высочайшего соизволения учрежден был Особый комитет по устройству в Москве военно-исторического музея в память Отечественной войны 1812 г. В состав комитета вошел и я, по приглашению генерал-губернатора Гершельмана. Комитет с первых же дней своего существования очень ретиво принялся за работу, привлек много ценных сотрудников, заинтересовал путем печати широкие круги общества, благодаря чему будущий музей стал постепенно наполняться разными историческими документами и предметами эпохи Отечественной войны, так что уже к началу 1909 г. было столько предметов, что представилась возможность устроить им выставку.
Выставка эта и открылась 20 февраля в залах Исторического музея. Среди выставленных предметов было много весьма ценных, представлявших исторический интерес, как то: подлинный печатный станок Наполеона I, бывший с ним в походе в Москве. Станок этот в 1813-14 гг. был куплен в Москве на аукционе вологодским помещиком Макеевым, хранился сперва в кабинете владельца, а после его смерти станок очутился в сарае, откуда был извлечен и приобретен некиим Гудковым, который содержал в Вологде типографию. Станок был ручной, красного дерева, с французской меткой "Pagnier С. Y.", разборный. Высочайшая грамота от 24 января 1818 г. за подписью императора Александра I на имя Барклая-де-Толли о даровании ему княжеского достоинства, а также и золотая сабля, поднесенная ему от г. Лондона, оцененная в то время в 2000 гиней (20 тысяч руб. золотом) с английскою надписью: "За талант и храбрость, проявленные в деле охранения вольностей, покоя и счастья Европы". Оригинальный отчет обер-полицеймейстера за 1811 г., когда в Москве числилось каменных домов 2567, деревянных 6584., гимназий 1, театров 1, клубов 2, благородных и купеческих собраний 2, жителей: мужчин 157152, женщин 113032; пожаров за год было 68, убийств 6 и самоубийств 32.
Среди картин и гравюр обращал на себя внимание "Подвиг генерала Костенецкого"4 в бою под Бородином, когда польские уланы наскочили на резерв конной артиллерии; около пушек все были перебиты, тогда генерал Костенецкий, человек колоссальной силы, схватил деревянный банник {банник — цилиндрическая щетка на длинном древке для чистки каналов артиллерийских орудий.} и так им "угостил" улан, что они ускакали, оставив убитых. Впоследствии он просил заменить деревянные банники железными, на что Александр I сказал: "Железные банники у меня могут быть, но откуда взять Костенецких?"
Другая картина изображала генерала Бибикова5, который под Бородином был послан пригласить принца Вюртембергского к Милорадовичу. Принц спросил, где стоит Милорадович, Бибиков поднял правую руку, но в это самое время бомба оторвала ему эту руку, тогда он поднял левую и указал направление, где был Милорадович.
4 февраля скончался великий князь Владимир Александрович, третий сын императора Александра II. Он уже несколько времени чувствовал некоторое недомогание, как вдруг в ночь на 4-е число в его здоровьи последовало внезапное ухудшение от нарушенного мозгового кровообращения с последствиями отека мозга, отчего и последовала смерть. Покойный великий князь родился в 1847 г., представлял из себя благороднейшего и весьма многосторонне образованного человека, держал себя с большим апломбом, соединенным с достоинством, выразительно и красиво говорил. Как военный начальник не был на высоте, так как военное дело не любил, обязанности же президента Академии художеств, каковую должность он занимал до своей кончины, были ему больше по душе. К сожалению, он мало обращал внимания на воспитание своих сыновей, и они не унаследовали от отца благородства души и по нравственным своим качествам оставляли желать лучшего.