Воспоминания

Бларамберг Иван Федорович

24 апреля выдалось чудесное воскресенье, и я с Семино, нашим врачом и Ивановским отправились в горы на север от города. Мы проехали много крестьянских участков и виноградников с искусственным орошением, переправились через реку Герируд по великолепному мосту, построенному из обожженного кирпича, с 17 красивыми стрельчатыми сводами. Мост назывался пул-и-мулла; он был перекинут через высохшее русло, в то время как сама река текла по новому руслу.

Приехав в лесопарк, в котором росли платаны, вязы, кусты ягодников (джуджубир) и фисташки, мы отыскали красивую полянку под куполом имамзаде, которая была открыта со всех сторон и давала великолепный обзор.

Здесь мы позавтракали в прохладной тени и провели жаркое время дня.

Пока мы отдыхали, курили кальян и беседовали между

собой, подошел дервиш, бесцеремонно подсел к нам и сказал, что прибыл прямо из Пенджаба (Страна пяти рек) и провел длительное время в Лахоре при дворе Ранджит Сингха. Он рассказал о его могуществе и любви к роскоши, об инглиси, о Дост Мухаммед-хане в Кабуле, у которого он якобы тоже побывал, как и у его братьев Кохендиль-хана и Мирдиль-хана в Кандагаре; сообщил нам интересные подробности об обычаях и нравах сикхов и афганцев и ушел от нас, щедро одаренный, в персидский лагерь, где мы его потом часто встречали. Наведался он и к нашему графу, естественно чтобы получить подарок.

Все дни я проводил обычно в траншеях (если их можно было так назвать). Там я имел возможность наблюдать персидских солдат, а также офицеров и высоких начальников. Персидский солдат чрезвычайно воздержан, довольствуется малым, вынослив, отличный ходок, выполняет всю тяжелую работу и получает за это мало или совсем не получает жалованья, потому что большая часть денег оседает в карманах его начальников. Что касается офицеров, то у них почти совсем нет теоретических знаний по их специальности, еще меньше смыслят в этом начальники и высший командный состав, зато они очень высокого мнения о себе, чванливы и высокомерны.

Полностью укомплектованный персидский полк (фаудж) насчитывает 1000 человек и формируется из племен, населяющих Персию. Обычно командиром такого полка является глава соответствующего племени, иногда 12-летний мальчик. Полки одного племени не подчиняются главе другого племени, и часто между разными полками существуют соперничество и вражда.

Полки, находившиеся в окопах под Гератом, редко или совсем не сменялись, и поэтому сарбазы стремились создать себе здесь максимум удобств.

Они отрывали по обеим сторонам окопов в жирном суглинке ниши, своего рода каморки, и, так как здесь очень редко шли дожди, довольствовались этими жилищами троглодитов.

Очень скоро некоторые из этих каморок превращались в мелкие лавчонки, где солдаты торговали всевозможными продуктами питания и т. д., пользуясь весами самого примитивного типа, так как в Персии все продается на вес, даже масло, дрова и т. д. Гирями служили камни различной величины. Пшеничный хлеб выпекался либо на горячих железных листах, либо в круглых ямах 2-3 фута глубиной и 2 фута в диаметре, которые выкапывались в твердом суглинке. Пока один разводил огонь в яме, чтобы накалить стенки этой естественной духовки или, скорее, котла, другой месил тесто, которому потом придавали форму тонких лепешек длиной 1 1/2 фута и шириной 8-9 дюймов и пришлепывали их к раскаленной стенке духовки. Поскольку во всей Персии хлеб, называемый лавашем, выпекается таким способом, то и в лагере под Гератом мы имели ежедневно свежий и вкусный лаваш, который зачастую служит персам тарелкой и салфеткой.

Я часто видел, как целые группы сарбазов сидели в окопах вокруг кучи юнджи (сорт клевера) и ели его сырым с солью и хлебом, и казалось, им нравилась такая еда.

Поскольку, как сказано выше, солдаты мало или совсем не получали жалованья, они, естественно, вынуждены были искать себе пропитание. Часть их грабила окрестные деревни, другие косили траву и клевер, чтобы продать в лагере, или рубили виноградные лозы и сучья деревьев на топливо для лагерной кухни; остальные становились строителями и с большим мастерством и ловкостью возводили различные строения, так что персидский лагерь мало-помалу превращался в маленький город, в котором каждый начальник или офицер имел свой дом.

Эти жилища возводились следующим простым способом, распространенным по всей Персии. Рядом с местом, где намечалось строить жилище, выбирали небольшую площадку. Вокруг нее прокладывали канаву, а глину ссыпали в середину площадки и обильно поливали водой. Для вязкости добавляли мелкую солому,

потом все это месили, большей частью ногами. Из этой влажной глины возводили затем стены толщиной 1 или 1 1/2 фута, причем один слой клали на другой и так до определенной высоты, обычно до 7 или 8 футов. В то время как кладут верхний слой стены, нижняя часть уже высыхает на солнце. Во время кладки оставляют дверные и оконные проемы (об окнах со стеклами здесь не может быть и речи). Через два-три дня такое небольшое жилище было готово. Для крыши использовали тонкие прямые жерди или сучья деревьев, на которые клали соломенные маты, а затем все это засыпали землей. Внутри жилища, в центре, выкапывали землю с таким расчетом, чтобы вдоль стен оставалось естественное возвышение высотой от 1 1/2 до 2 футов и шириной от 2 до 2 1/2 футов, служившее потом ложем. Ковры использовали в качестве подстилки на пол, а также занавеса в дверных проемах. Вместо ставен на оконные проемы вешали маты из тонкого зеленого камыша, которые можно было поднимать и опускать и которые несколько раз на дню в жару обливали снаружи водой. В таком жилище чувствуешь себя хорошо и уютно. У каждого из нас рядом с палаткой было построено такое жилище. Здесь же возводилась сравнительно невысокая длинная стена с крышей или террасой на столбах, покрытая камышом и открытая с трех сторон для вентиляции; она служила конюшней.

Граф Симонич приказал себе построить кирпичный дом из трех комнат: спальни, гостиной и столовой, с коридором и просторной кухней, а также небольшой сарай для своего фаэтона, чтобы уберечь его от палящих лучей солнца. Кирпич для постройки был взят из соседних разрушенных зданий. Наконец, весь наш лагерь был окружен глинобитной стеной, а в центре двора на шесте поднят русский флаг. Английская миссия возвела сходные постройки и подняла свой флаг.

В течение первых двух месяцев нашего пребывания здесь персидский лагерь был также обнесен глинобитной стеной, в которой было оставлено пять проходов, служивших воротами, где стояли часовые. В центре лагеря находился большой холм. Здесь размещался арсенал вместе с пороховым складом (хорхане), который был окружен специальной стеной. Для шаха и его первого министра были возведены отдельные просторные помещения с двором, скрытым высокой стеной. Мирза Хаджи-Агасси принял еще большие меры предосторожности: его жилище с просторным двором было обнесено высокой стеной, по четырем углам которой имелись круглые башенки с бойницами, и все это было вдобавок окружено рвом, так что он сидел как бы в крепости.

Прежде чем продолжить рассказ, я вкратце опишу события, имевшие место в персидском лагере и под стенами Герата до нашего прибытия сюда, и сам город.

Город расположен в обширной долине или, скорее, на большой и плодородной равнине, которая с юга, востока и севера окружена высокими горами и обильно орошается. Возникновение Герата относится к временам Александра Великого, и его считают ключом к Афганистану.

Здесь, в Герате, сходились дороги из Бухары, Туркмении, Мешхеда, Йезда, Кермана и Кандагара. Раньше, судя по множеству развалин, его площадь, очевидно, была больше. По высказываниям восточных писателей, здесь проживало более миллиона жителей. Герат был несколько раз опустошен и разрушен. Здесь свирепствовал Чингисхан, а позднее - Тамерлан; он страдал от афганцев, узбеков и, наконец, Надир-шаха, но каждый раз вновь отстраивался и укреплялся. Когда в 1837 г. персидская армия осадила Герат, в нем насчитывалось около 60 тыс. жителей, включая беженцев из окрестных деревень.

Город имел форму большого четырехугольника, окруженного валом высотой около 25 футов, который имел вдоль внешнего склона две расположенные друг над другом крытые галереи. С верхней обороняли нижнюю, лежащую наискось, и с обеих можно было держать под обстрелом ров, имевший глубину около 15 футов.

На гребне вала возвышалась довольно толстая зубчатая стена высотой около 15 футов, сложенная, как почти все постройки в Персии, из саманного кирпича с башнями на определенном расстоянии друг от друга и четырьмя массивными высокими башнями (бурджи) по углам из того же материала. Вдоль северной части стены находился Арк, т. е. цитадель, отделенная валом и рвом от внутренней части города.