Восстание архидемона

Гарин Александр Олегович

Ряды последователей Андрасте за его спиной сомкнулись, отгораживая от двери. Но Алистер уже не пытался бежать. Все еще не веря себе, и не понимая, что творит, и отчего, он поднялся по каменным ступеням, и остановился перед юной жрицей, возвышаясь над ней на добрых три длани.

– Хорошо, - детский голос Избранницы отразился в его пустой, как медный котел, голове. Тонкие сильные пальцы пробежались по обнаженной груди Стража.
– Хорошо!

Изящная белая ладонь легла на его плечо. Повинуясь легкому нажатию сын Мэрика опустился на колени. Девушка склонилась к его лицу и с улыбкой коснулась рта.

Разомкнув губы, Алистер успел разглядеть между пальцев юной жрицы невеликий темный шарик, при мимолетном рассмотрении показавшийся ему жемчужиной.

– Не глотай до срока.

Алистер покорно положил шарик под язык. Перед его взором были только глаза девушки - большие и черные. Когда и как оказался на нем железный намордник, препятствовавший расжатию челюстей, он не заметил.

– Иди.

Каким-то образом сообразив, чего от него хотели, Алистер подошел к последней, пятой распорке. Появившиеся рядом служители в единый миг прикрутили его так же, как были подвешены остальные рыцари. С той же улыбкой Избранница приблизилась к тяжело и рвано дышавшему на весу Алистеру и подняла руку с зажатым в ней ножом.

Хорошо отточенное лезвие легко вошло в тугую из-за натянутых крепких мышц плоть Серого Стража, взрезая мясо и жилы, но огибая важные внутренние куски потрохов. Чужая воля отпустила его тело и, не могущий крикнуть Алистер задергался в оковах, запрокидывая голову. Надежный крепкий намордник превратил его вопль в мычание. Жрица улыбнулась вновь, невесомо смахивая брызги крови с лица рукавом, и ни на миг не прекращая своего занятия. Вскрыв грудь пленника так же ловко, как она это сделала с остальными, Избранница Андрасте напоследок еще раз внимательно оглядела трясущегося и мотавшего головой Стража и сунула окровавленный нож в руки дряхлого жреца.

– У него кровь, - она кивнула на красные потеки из ран Алистера, которых не было у других приговоренных.
– Плохо. Крови быть не должно. Не подготовлен. Может не дотянуть до конца.

По ее кивку с жаровни медленно потянули крышку. Жрецы, выстроившись полукругом перед обреченными, затянули какую-то заунывную молитву, обращенную к Андрасте.

Только когда тяжелая каменная крышка перестала прикрывать горевшие алым цветом угли под ногами, Алистер понял, что настоящая пытка только начинается. Все усиливаясь, снизу поднимался такой жар, что, нижняя часть туловища, оказавшаяся ближе к жаровне, казалось, обуглилась в тот же миг. Сквозь пелену дикой боли на глазах не могущий отодвинуться Алистер видел пляшущие куклы из других несчастных, растянутых над углями и дергался сам - выворачивая, выламывая руки и ноги, исходя тут же высыхавшим потом и дико крича. Крики коптимых заживо рыцарей, впрочем, не мешали жрецам благой Андрасте проводить молитвенный ритуал, во время которого одни падали на колени вокруг жаровни с рвущимися от нее ошалевшими от боли будущими духами пепла, а другие бросали на угли порошки и травы, попеременно меняя цвет и запах дыма.

– ... ндрасте, - сквозь потрескивание углей, заунывное пение и его собственные очумленные глухие вопли и взмыкивание, доносилось до Алистера, который был привязан ближе всех к тому месту, где стояла юная жрица, и волей-неволей слышал отдельные ее слова.
– Благослови и ниспошли... на удачу задуманного... Создатель да отвергнет эти души... и да примут их те камни, что удерживает каждый... да запрут они сущности этих избранников... сделай своими верными слугами... рабами воли твоей...

Алистер инстинктивно пытался свести колени, чтобы заслониться от подбиравшейся к лицу гари уже высушенными, обугленными ногами, но не мог. Он чувствовал, как жар от углей, над которыми он был подвешен, пробирается в прорехи в груди, иссушивая и выжигая все соки, медленно, очень медленно. Никто из пленников не терял сознания от боли - в том, видимо, и был виноват демонов отвар, который их заставляли пить. Они должны были жить до конца, до самого конца... А что, что будет в конце?

Внезапно в окружавшей их действительности что-то стронулось. Это ощутили даже выжигаемые рыцари, которые давно уже не могли думать ни о чем, кроме поднимавшегося перед их глазами с их же обугливавшейся, черневшей плоти серого дыма, который не улетал, а почему-то скапливался, клубясь над каждым несчастным. Однако то, что происходило, затронуло даже их. Говорившая нараспев жрица споткнулась в своей речи, ощутив подземный толчок. Следующий был уже сильнее. От закрытых дверей в зал до самых каменных ступеней пробежала глубокая трещина. Еще один толчок горы оказался настолько силен, что жрица, не удержавшись, припала на колено. Те из ее приспешников, кто был дряхл и немощен, заваливались там, где стояли, прочие хватались друг за друга, пытаясь удержаться на ногах. Потолок пещеры тихо, угрожающе затрещал, и с него посыпалась каменная крошка. Еще несколько толчков пришлись как будто в стену пещеры со стороны дверей, а потом камень вокруг огромных петель треснул, и нечеловечески сильным ударом одну из створок снесло на пол, вовнутрь зала, куда она и упала с ужасающим грохотом.

Сухими, как пожухлая трава, глазами, которые, как оказалось, у него еще оставались, Алистер различал рванувшиеся вовнутрь пещеры фигуры людей, закованных в броню. Метнувшаяся вперед них тень огромной черной птицы забилась под потолком, завертевшись над головой сына Мэрика и отчаянно вереща. Миг еще живой Страж сумел сфокусировать зрение, выхватив из расплывчатого горячечного мира искаженное ужасом лицо какого-то - он не помнил имени - его друга. А потом жерло засасывающей, и почти засосавшей его бездны внезапно захлопнулось.

Облегчение пришло вдруг, как и внезапное прояснение сознания. Из неоткуда на прошмаленных, точно свиные туши в ярмарочный день, рыцарей обрушился целый водопад холодной воды, в единый миг остудивший их тела и загасивший огонь над углями, как и сами угли. На мгновение подвешенных пленников окутал жгучий пар, но его тут же снесло сильным порывом воздуха.

– Вы!
– взвизг дряхлого жреца перекрыл крики, звон оружия схлестнувшихся служителей и пришлых, и даже гул потревоженной горы.
– Вы не смеете! Вы все испортили! О Андрасте, защити нас!

Кусланд грохнул щитом несшегося на Амелла сбоку лохматого культиста. За его плечом Стен отшвырнул еще одного. Несколькие валялись в разных местах, там, где их настигли стрелы рыжей лучницы. В стороне Иеху терзал отчаянно верещащего жреца. Другой бездыханным покоился рядом. Остальные сгрудились у стены, явно неготовые к тому, как оборвался проводимый ими обряд.

Прикрываясь собственным щитом, Дайлен ближе подбирался к подвешенным рыцарям. Бой вокруг мало-помалу стихал. У жаровни остались только несколько вовсе дряхлых жрецов и Избранница Андрасте. Темными, как беззвездное небо пасмурной ночи, глазами девушка следила за подходившим магом. Хрупкая на вид, юная жрица не могла показаться представлявшей хоть сколько-нибудь угрозы. Но Амелл, не доходя, внезапно остановился у нижней ступени и сделал знак своим друзьям, предупреждающий их от приближения к девушке.