Восстание Девятого

Лор Питтакус

– Ты в своем уме? Или окончательно свихнулся? Хотя, может быть, это мы свихнулись. Это мы идиоты, которые слепо последовали за тобой к известному укрытию лориенцев. Да оно может просто кишеть ловушками.

Марина и Элла, осознав, что я говорю, подходят поближе к нам.

– Эй, полегче! Слушай, мне жаль! – говорит Восьмой, ставя свой Ларец на землю. – Я тут был столько раз, и ничего не случалось. Вот я и решил, что риска нет.

– Давайте не будем тратить время на извинения и критику, – говорит Марина, выступая вперед. – Просто покажи, как ее открыть, чтобы мы могли путешествовать по миру. Или, как минимум, исчезнуть отсюда.

Крейтон кивает, продолжая

с подозрением оглядываться.

– Да. Давайте пойдем внутрь, там мы будем менее уязвимы.

Восьмой поднимает подвеску над головой и тянется к голубому треугольнику.

– Погодите, посмотрите, что будет дальше, – улыбается он и прижимает подвеску к треугольнику.

Сначала ничего не происходит, но спустя мгновение напряженного ожидания глубокие линии становятся глубже и соединяются. Восьмой отпускает подвеску. В проход устремляется пыль, и мы отступаем на несколько шагов. Когда все линии замыкаются, очерчивая силуэт двери, ее правый край отделяется от скалы, и проход открывается. Нас обдает теплым воздухом, и мы все стоим неподвижно, завороженные голубым свечением.

Я чувствую, как сквозь меня проходит невероятная энергия, и успокаиваюсь.

– Что это за свет? – спрашиваю наконец.

– Это то, что дает мне возможность телепортироваться по всему миру, – отвечает Восьмой, как будто это самый очевидный ответ.

Элла подходит к двери.

– Чувствую себя странно.

– Я тоже, – признается Марина.

Восьмой улыбается и проходит в дверь. Мы поднимаемся по еще одной лестнице, и он рассказывает.

– Пару лет назад, когда мои Наследия стали развиваться, я начал видеть очень яркие сны. Вроде тех, что сейчас – с Сетракусом Ра и Четвертым. Я узнал из них больше о Лориене и Старейшинах. Здесь, на Земле, я узнал о нашей истории. О том, что мы помогли египтянам построить пирамиды, о том, что греческие боги были на самом деле лориенцами, о том, что мы научили римлян военной стратегии и все такое. В одном из снов я увидел, как лориенцы перемещались по земле. Я видел эту гору и узнал ее. Потом я поднялся сюда и начал ее искать. Тогда я и обнаружил пещеру.

Лестница заканчивается в другой комнате с куполообразным потолком, опирающимся на несколько колонн. Я понимаю, что мы находимся под самым пиком. Комната пуста за исключением самого центра, где камни образуют сложный, похожий на водоворот узор, отходящий от центрального голубого камня размером с баскетбольный мяч.

– Лоралит, – шепчет Крейтон. Он подходит к центру пещеры и опускает Ларец Марины на пол. – Это самый большой кусок лоралита, что я видел в своей жизни.

– Это лоралит помогает тебе путешествовать, куда захочешь? – спрашивает Марина, поворачиваясь к Восьмому.

– В том-то и проблема, – вздыхает он. – Я не могу перенестись, куда захочу. Только в шесть или семь отдаленных мест. Мне пришлось помучиться и оказаться в местах, куда я не собирался, пока я не выяснил, что могу телепортироваться только туда, где есть другие такие же куски лоралита.

– Так куда мы можем попасть? – спрашиваю я.

– Ну, пока я бывал в Перу, на Острове Пасхи, в Стоунхендже, в Аденском заливе недалеко от Сомали – это место я бы не рекомендовал – и в пустыне в Нью-Мексико.

– Нью-Мексико, – я поворачиваюсь к Крейтону, – мы сможем отправиться оттуда, пересечь страну и оказаться рядом с Джоном меньше чем за день. В Америке мы можем нормально перемещаться.

Крейтон подходит к стене и осматривает метки на ней.

– Подождите. Ты говоришь, что не можешь контролировать, куда перебираешься? Звучит не так

многообещающе, как я надеялся.

– Нет, но если мы окажемся где-то помимо Нью-Мексико – если мы собираемся именно туда, – можно будет телепортироваться снова и снова, пока мы туда не попадем. Все не так плохо, – говорит Восьмой.

– Ты знаешь, сможешь ли взять с собой всех нас? – спрашиваю я. – Если это вроде моей невидимости, у нас проблема. Я могу делать невидимыми только тех, кого держу за руку.

– Честно говоря, не знаю, – никогда не пробовал брать с собой кого-то еще, – признает Восьмой.

– Может быть, можно будет телепортироваться два раза, – предлагает Марина.

– Рисунки потрясающие, – перебивает Крейтон, жестом подзывая нас к стенам пещеры. – Вдруг здесь есть какие-то подсказки.

Он прав. Оранжевого цвета стены покрыты множеством символов – вырезанных и нарисованных. Я подхожу к стене и замечаю выцветшее зеленое изображение планеты. Я сразу понимаю, что это Лориен, и в горле у меня встает ком. Под глобусом – синяя женская фигура, возвышающаяся над мужской. Обе они держат спящих младенцев. Белые линии исходят из Лориена и заканчиваются над фигурами. Рядом с головой женщины – три колонки незнакомых символов.

– Что за чертовщина? – недоумеваю я.

В паре метров слева от меня на стене черным нарисован треугольный космический корабль. На его крыльях изображены сложные узоры из спиралей, а на закругленном носу – крошечное, тоже спиралевидное созвездие.

– Видите? Это тот же узор, что и на полу.

Я оборачиваюсь. Он прав. Мне тут же хочется, чтобы Катарина оказалась здесь и смогла это увидеть. Не знаю, знала ли она об этом в принципе. Я поворачиваюсь к Крейтону, который рассматривает рисунки на потолке.

– Ты знал об этом?

– Мы покинули Лориен в очень большой спешке. На планету как раз напали могадорцы. У нас не было времени собрать всю нужную информацию. Мы знали, что такие места существуют, но никто не знал, ни где они находятся, ни что они делают. На каждую важную вещь, которую мы успели узнать, приходилась не менее важная, о которой мы ничего не знали.

– Идите за мной, – окликает нас Восьмой, жестом приглашая пройти в темный угол комнаты. – Тут еще интереснее.

Он останавливается перед огромным рельефом – в три метра высотой и шесть метров длиной, разделенным на двадцать отдельных сцен. Точно как в комиксах. На первой панели изображен космический корабль и девять детей перед ним. Их лица изображены во всех деталях. Я тут же узнаю себя и вздрагиваю.

– Это было здесь, когда ты в первый раз зашел в пещеру? – Крейтон поворачивается к Девятому.

– Да, – отвечает тот. – Все это было здесь. Так же, как сейчас.

– Кто мог это сделать? – Марина потрясенно оглядывает стену.

– Не знаю, – Крейтон упирается руками в бока и изучает рисунок.

Мне не по себе от того, что и он сбит с толку.

На другом рисунке двенадцать темных фигур, видимо, это могадорцы. У них в руках ружья и мечи, фигура в центре вдвое больше остальных. Это Сетракус Ра. Крошечные глазки и поджатые губы могов – точно такие, как в жизни, у меня прямо мурашки по коже бегут. Я смотрю направо и вижу девочку в луже крови. Сверяюсь с первым рисунком – это, очевидно, Первая. Вторая, младше Первой, тоже лежит на земле. Она мертва. Могадорец поставил ногу на ее тело. У меня сводит желудок, когда я вижу Третьего, пронзенного мечом где-то в джунглях. На последнем рисунке в верхнем ряду Четвертый убегает от двух могадорских солдат, перепрыгивая через луч, исходящий из ружья одного из них.