Восстание короля
Шрифт:
«Ни одна не пойдёт против неё, — понял Киммуриэль. — Не теперь».
— Это всегда временное явление в Мензоберранзане, не так ли? — спросил Громф, прочитав эту мысль, и Киммуриэль счел слова и тон старого волшебника интересными, даже соблазнительными.
Власть Квентль укрепилась бы с победой в Серебряных Пределах, но возможно были некоторые в Мензоберранзане — и действительно, учитывая спор о Тсэбрэке, некоторые и в К’Ксорларрине — кто не был в восторге от этой перспективы.
И возможно были некоторые в пастве Ллос, кто надеялся уже не столь рьяно как прежде,
— Верховная Мать Зирит непреклонна в решении оставить Тсэбрэка в своём молодом городе, — рассуждал Киммуриэль.
— Её сын, Равель, заменит его в Доме До’Урден.
Взмахом руки Киммуриэль закончил все телепатические вторжения, на которые Громф мог бы решиться с этого момента. Псионик выглядел задумчиво, когда попытался раскрутить тонкие намеки и выводы из этой самой удивительной встречи. Двое из детей Зирит заняли бы высокое положение в Доме До’Урден, с Равелем как Волшебником Дома и Сарибель как Первой Жрицей.
Киммуриэлю пришло в голову, что даже такая необычная договоренность не предоставила бы Зирит власть, которую она могла бы ожидать.
Поскольку Далия, названная Верховной Матерью Дартиир, управляла Домом До’Урден, и такой была сила насмешки Верховной Матери Бэнр, что любой предпринимающий попытку покушения на жизнь Далии, рискует получить ответ от Дома Бэнр, и возможно даже от Леди Ллос, которая была, очевидно — так как это была такая насмешка над всем, что Мензоберранзан знал и во что верил — довольна выбором Верховной Матери Бэнр для Восьмого места на Правящем Совете.
И Мать Дартиир была безвольной марионеткой Верховной Матери Бэнр.
Киммуриэль бросил хитрый взгляд на Громфа, компаньона Метиля Эль-Видденвельпа.
Или она была?
18. Рёв дракона
Город был построен дворфами в незапамятные времена, и с тех пор оставался одним из самых сильных укреплений на всей поверхности Фаэруна. Двойные стены, окружавшие Сандабар, скрывали глубокий ров, полный голодных гигантских плотоядных угрей, а лестницы и проходы, закреплённые должным образом, соединяли сторожевые посты, и легко удалялись, если часть города была потеряна, что не случалось никогда за всю славную историю этого места.
И так, могучий Сандабар декадами противостоял обстрелу, непрерывным нападениям орд орков и других грязных монстров и даже редким атакам белых драконов. Тысяча защитников была мертва, трижды того числа серьёзно ранены, и ещё дважды того числа имели травмы и бежали за жрецами, когда была возможность их побеспокоить. Действительно, почти половина из двадцати пяти тысяч граждан Сандабара была ранена в той или иной степени, и у всех животы рычали от голода, в то время как запасы продолжали уменьшаться.
Большие пещеры-зернохранилища под городом были открыты, но минимально, когда рыцарь-капитан Алейна Бригхтланце, командир Серебряных рыцарей из соседнего Сильвермуна, приняла управление обороной города по просьбе короля Фирехельма. Это, без сомнения, была неожиданная и необычная просьба, но
Алейна, только вернувшаяся из бедственного сражения при Переправе Красного потока, была вынуждена согласиться, и подошла к своей задаче со стальной решимостью.
Она не была непробиваема для криков голода, как и король Фирехельм, сын Фростхельма, сына Хельма Друга Дворфов, но Алейна понимала и убедила доброго короля, что никакой помощи от союзников и соседей Сандабара не прибудет. Город должен был простоять до зимы, и затем, они должны были надеяться, что снега и леденящие ветры убедят орков прекратить осаду и вернуться на север.
В этот день, шестого Элейнта, когда сумерки сгустились над городом, Алейна проехала вдоль стены, на своём великолепном белом жеребце, под крики одобрения храбрых мужчин и женщин — людей и дворфов главным образом — стоявших на высоких зубчатых стенах. Она незаметно вздрогнула и скрыла свою тревогу от того факта, что многие из тех защитников на самом деле были не мужчинами или женщинами, а детьми.
Алейна предчувствовала, что орки готовили новое наступление в этот день. Они хотели добраться до внешней стены, поднимаясь по своим мертвецам. Многие смогут взобраться на стену, и много защитников погибнет, сбрасывая их. Осада длилась уже более шести декад, весь разгар лета и перешла на девятый месяц.
Алейна, миновала пару своих компаньонов Серебряных рыцарей из Сильвермуна, которые избежали резни у Красного потока и отправились в Сандабар, предположив направление продвижения орды орков. Эльф Пленеронд Сильвербелл, и его спутник человек Даути крикнули ей в ответ: «Хей-хо!», — и подняли свои луки в приветствии.
Алейна заметила бинты, обертывающие пальцы обоих, их кожа стёрлась от тысячи выпущенных за день стрел. Она мрачно кивнула и молча поехала дальше, надеясь в сердце, что большинство тех стрел, нашло свою цель. В своей последней поездке на внешнюю стену города, среди груд тел, она видела мёртвого ледяного гиганта; его тело было утыкано таким множеством стрел, что больше напоминало гигантского дикобраза, чем какое-либо гуманоидное существо. Алейна отметила оперение на некоторых из тех стрел и несколько узнала — те, что покинули колчан Пленеронда Сильвербелла.
Король Фирехельм ждал её в центральной цитадели города, крепости внутри крепости. Когда она доехала до главных ворот этой крупной и неприступной твердыни, то увидела на балконе короля, руками сжимавшего железные перила, и в замешательстве смотрящего на городской внутренний двор, стены и кровавые поля. Он заметил её и кивнул одобряюще, но его глаза сразу вернулись к полю боя.
«Его плечи опустились под весом всего этого», — подумала Алейна.
Она вручила узды дежурному у двери и поднялась по лестнице в покои короля, войдя через дверь из коридора, в тот момент как Фирехельм вернулся с балкона.