Восстание Персеполиса
Шрифт:
– Спасибо, сэр. Антон. Я ценю это.
– Тогда идем. Он слишком велик, чтобы увидеть все сразу, но мы можем посмотреть основные моменты. Адмирал Трежо прошел по короткому коридору к лифту, который был шире, чем тот, что был на Грозовом шторме, с круговыми краями, которые заставили Сингха думать о рте некоторых глубоководных рыб.
– На сегодняшний день я заново знакомлюсь с твоей карьерой.
– Боюсь, что, как и большинство офицеров, обученных после перехода в Лаконию, у меня очень мало опыта работы.
Адмирал отмахнулся. Дверь подъема открылась, и они вошли. Анти-скользящая обшивка на стенах была мягко зазубрена,
– Ты вершина из вашего класса в сфере логистики. Это именно то, что потребуется для этой миссии. Мне? Я старый боевой командир. Таблицы дают мне доверие.
Лифт спускался с тихим звуком, похожим на миллион крошечных подшипников, вращающихся сразу, как свист нектарницы [16] . Волосы на спине Сингха поднялись немного. В Буре было что-то странное. Как будто он вошел в огромного животного и ждал его зубов.
16
Аманийская (короткохвостая) нектарница.
– Да, сэр, - сказал он.
– Мои приказы были весьма конкретными ...
Адмирал снова отмахнулся от него.
– Забудьте о своих приказах на мгновение. Еще достаточно времени, доберемся до этого позже. Пока я хочу узнать вас немного лучше. У вас есть семья?
Еще один момент. Дуарте тоже коснулся его домашней жизни. Еще одна часть секретных учений команды Лаконии. Он читал, что командная структура приняла свой тон от тех, кто наверху. Раньше он никогда не видел этого на практике. Он задавался вопросом, предназначался ли он для этого. Если это был сознательный урок, переданный ему от Дуарте к Трежо. У него было ощущение, что так оно и есть.
– Да сэр. Моя супруга - ученый-нанотехник с лабораторией в городе Лакония.Она специализируется на генетике. У нас есть один ребенок. Эльза.
– Эльза. Необычное название. Очень приятное.
– Имя моей бабушки. Нат-Наталия, моя супруга, настаивала.
Лифт остановился. Двери открылись на широкую и плавную палубу. Лестниц не было, но мягкая волна на палубе подняла некоторые рабочие места над другими. Казалось почти наугад, пока он не увидел станцию капитана, который мог бы командовать на линии прямой видимости всей летной палубой экипажа. Дизайн был изящным и совершенно незнакомым одновременно.
Помощник капитана заметил их и остановился, передавая команду кораблем, но Трежо отмахнулся. Адмирал присутствовал, но не командовал.
– Связь с прошлым важна, - сказал Трежо, когда они шли по пологой палубе.
– Непрерывность. Мы чтим тех, кто пришел раньше, и надеемся, что те, кого мы приносим в мир, сделают для нас то же самое.
– Да сэр.
– Антон, пожалуйста.
– Антон, - согласился Сингх, но знал, что звать адмирала по его имени никогда не будет естественным или правильным.
– Мы почти никогда не называем ее Эльзой.
– И как, если не Эльза?
– спросил адмирал.
– Монстр. Мы называем ее Монстром.
Адмирал усмехнулся.
– Названа в честь другого дедушки или бабушки?
– Нет, - сказал Сингх, затем остановился. Он беспокоился, что может быть наглецом, но адмирал уставился на него, ожидая ответа.
– Мы не были действительно готовы, когда Нат забеременела. Она просто заканчивала свои пост докторские исследования, а я делал двух-
– Никто никогда не готов, - сказал адмирал.
– Но ты этого не знаешь, пока это не случится.
– Да. Поэтому, когда Эльза родилась, я только вернулся к административной практики, а Нат перешла на более постоянную исследовательскую работу, и мы оба изучали такелаж, в то время как очень настойчивая одно месячная дочь задавала ей требования.
Трежо направился вниз по извилистой рампе в сторону комнаты. Люки открывались, когда они приближались к ним и закрывались снова, как только они проходили. Свет исходил из углублений большого размера в стене, совершенно регулярных в их промежутке, но округлых и мягких. Органическая жизнь передавалась военной технике.
– Итак, - Сингх продолжал говорить на ходу, - мы были измотаны. И однажды утром, примерно в три, когда Эльза начала плакать, Нат перевернулась ко мне и сказала, - Этот монстр меня убьет. И все. С тех пор она стала Монстром.
– Но ты говоришь это с улыбкой сейчас, да?
– Да, - согласился Сингх, думая о лице дочери.
– Да. Вот почему я здесь.
– Почему ты здесь, хм? Ты не похож на человека, который решил бы пойти без своей семьи.
– Будет больно оставлять их для этого развертывания. По крайней мере, это будут месяцы, прежде чем они смогут присоединиться ко мне на станции Медины. Возможно, лет. Но если я могу дать дочери версию человечества, которую запланировал высокий консул, все это будет стоить того. Галактическое общество мира процветания и сотрудничества - лучшее наследие, которое я могу себе представить.
– Настоящий верующий, - сказал адмирал, и Сингх почувствовал стыд, что, возможно, он оказался наивным для этого человека. Но когда Трежо продолжил, в его тоне не было ничего издевательского.
– Это сработает только из-за истинных верующих.
– Да, сэр, - сказал он. А затем поправил, - Антон.
Адмирал вышел в широкий коридор, огромный, чем все, когда-либо виденные в разрабатываемых кораблях. У Бури не было схожести с другими кораблями, конструкция была ограничена необходимостью сократить каждый килограмм, не тратить место впустую. Это был корабль, который утверждал власть формой своих стен. Сингх почувствовал небольшой восторг. Как он и предполагал, что эти чувства возникнут.
Два мичмана сидели за столом, смеялись и флиртовали, пока не увидели Трежо. Старик нахмурился, и пара отсалютовала и поспешила к своим обязанностям. Сингх понял, что никто не мешал из разговору с тех пор, когда они покинули кабину адмирала. Экскурсия могла казаться случайной, но одновременно она была и конфиденциальной.
В том же тоне голоса, в котором подразумевается вопрос, что это такое, адмирал сказал, - Объясните мне тактические и логистические проблемы по управлению Мединой.
Сингх выпрямился. Успокоились разговоры о семье. Теперь пришло время работать. Он слегка отодвинул свой рукав, чтобы снять монитор с своего запястья и положил его на стол. Он начал брифинг. Он готовил его несколько недель, и внезапный, иррациональный страх, что он упустил что-то очевидное, что-то, что покажет адмиралу, что он не был серьезным человеком, все еще скрывалось в нем. Это был старый, знакомый вид страха, и он знал, как отодвинуть его в сторону. Изображение схемы станции Медины плавало в воздухе над поверхностью.