Восстание ТайГетен
Шрифт:
Ауум уловил перемены в общей атмосфере. Метиан еще говорил, но теперь он настраивал аппосийцев на предстоящее сражение. Эльфы принялись затачивать лезвия топоров и натягивать тетивы коротких луков; зазвучали молитвы, которые не прекратятся до того, как прольется первая кровь.
Ауум повернулся к Элисс.
— Побереги себя, — негромко сказал он. — А я буду присматривать за тобой.
— Даже не думай, — вспылила Элисс. — Сражайся так, как делал это всегда. Поступить по-другому — значит подвергнуть себя опасности.
— Но…
— Нет, — отрезала Элисс. — Ничто не имеет значения, кроме того чтобы нанести
Ауум почувствовал себя уязвленным. Он взглянул на Улисана, но тот быстро отвернулся.
Приказом командования, продиктованным исключительно желанием отомстить за испытанное унижение, Джерал был поставлен во главе отряда, которому предстояло первым войти в узкую лощину с крутыми склонами, чему он нисколько не удивился. Дождь лил как из ведра, но и к этому он уже привык за три года, проведенных на Калайусе, а грязь и травяной перегной превратились в непроходимое болото еще до того, как на них ступила нога двух сотен солдат. О том, что будет, когда здесь пройдут три тысячи, не хотелось и думать.
По дну лощины тек быстрый ручеек, достаточно мелкий, чтобы его с легкостью можно было перейти вброд, и армия двигалась вперед строем по пять человек в ряд, но разделившись, так что с одной его стороны шли двое, а с другой — трое человек. Маги и шарпы шли посередине, слитной группой, окруженные двойным кольцом солдат. На флангах магов не было вообще, а солдаты, прикрывавшие колонну по бокам, получили строжайший приказ отступить при малейших признаках опасности.
— Ваша братия знает, что делать?
— Мы не подведем, — ответил Хунд.
— Это не просто важно; это принесет нам победу, если на нас нападут. Все должны в точности следовать полученным указаниям.
— Я все понял, — повторил Хунд. — Слушай, тебя проверяют и ждут, что ты…
— Я все равно окажусь прав, — перебил его Джерал. Он чувствовал себя прекрасно и одарил Хунда широкой улыбкой. — А знаешь, что самое хорошее? То, что наше трио идиотов, несмотря на мой совет, решило идти в середине колонны. Но, по крайней мере, Локеш послушался меня.
— Локеш всего лишь хочет первым выйти с другой стороны.
— Ага, но сначала ему придется оттолкнуть меня, — заметил Джерал.
Он огляделся по сторонам. Склоны лощины, по дну которой двигался его авангард, густо поросли деревьями и кустами. Но он не видел их, хотя они находились от него не дальше чем в десяти ярдах, и от этого нервничал. Приходилось полагаться только на то, что видимость на самом дне лощины была чуточку получше.
Над их головами смыкался сплошной зеленый покров, так что дозорные маги, отправленные в воздушную разведку, ровным счетом ничего разглядеть не могли. От них было бы больше толку на земле, но Локеш наотрез отказался выступать в путь без магов в воздухе, хотя они создавали лишь иллюзию тактического преимущества.
На каждом шагу их поджидало одно и то же: проливной дождь, густая зеленая растительность и предательски скользкая земля под ногами. После двух часов непрерывного марша люди начали расслабляться.
— Идиоты, — проворчал себе нос Джерал. — Передай по команде, Хунд. Мы даже не дошли еще до самой опасной точки. Я хочу точно знать, когда последний из наших людей войдет в пасть лощины.
— И что потом?
— Если это засада, то именно тогда капкан захлопнется.
Прошло
— А теперь — за работу, — прошептал Хунд.
И тут, словно в ответ на его слова, склоны лощины задрожали от грома, заглушившего шум дождя.
Графирр знал, что ожидает эльфов; он молился о том, чтобы люди услышали, как к ним спешит смерть. Пальмовые стволы оттащили в стороны, и бревна покатились вниз, разгоняясь с чудовищной быстротой и сотрясая грохотом склоны лощины, сталкиваясь и перекатываясь друг через друга, словно соревнуясь в том, кто первым доберется до врага и сокрушит его.
Графирр поднял руки над головой, удерживая свою группу на месте. Он знал, что на противоположной стороне долины Меррат обрушила свою лавину бревен, и если эльфы станут действовать чересчур поспешно, то внизу их будет подстерегать та же самая участь, которую они уготовили людям. Но если они замешкаются, то солдаты успеют прийти в себя и перегруппироваться.
А внизу, под ним, бревна уже прокладывали собственный маршрут. Большая часть, правда, катилась по расчищенной тропе, но некоторые отлетали в стороны, наталкиваясь на деревья по обеим сторонам от просеки, или же вообще становились на попа, ломая нижние ветки зеленого покрова. Графирр рассчитал момент, когда вражеская армия поймет, что ее ожидает, и постарался предугадать реакцию людей, молясь про себя, чтобы не ошибиться.
Он опустил одну руку. Аппосийцы подобрались, взяв оружие на изготовку. Он кивнул своим Тай, Аллину и Борруну.
— Да направит Инисс наши руки, — прошептал он.
Графирр уронил вторую руку. ТайГетен рванулись вперед, оставив аппосийцев далеко позади. Сначала — неразбериха и хаос, а уже потом — кровавая бойня. Графирр помчался вниз вместе со своей тройкой, следуя за всесокрушающей лавиной.
На бегу он молился, чувствуя, как сила переполняет его тело. Инисс направлял его шаги, а воздух в легких обострял чувства. Жизнь обрела сладостный аромат и стала прекрасной, как никогда, обещая скорую смерть людям. Шрам содрогался от грохота катящихся бревен, спешащих сокрушить мягкую плоть и хрупкие кости врагов. Подданные Туала в паническом бегстве взлетали в небо или искали спасения на верхних ветках деревьев. Под ними, на дне лощины, люди уже должны были расслышать гибельный грохот смерти, торопившейся им навстречу, и по их рядам наверняка прокатилась паника, подобно эпидемии, передающейся с зараженной водой.
Графирр ощущал свою тройку всем своим существом. Ему не нужно было оглядываться, чтобы посмотреть, как они ведут себя. Аллин мчался вниз по склону легкими скользящими прыжками, почти не касаясь земли. Графирр всегда завидовал манере его бега. Боррун, вытянув шею, с широко раскрытыми глазами, несся вперед, словно матерый вожак-олень. Вот он перепрыгнул через глубокую яму и помчался дальше. Чуть ниже, под ними, бревна приминали невысокий кустарник.
Графирр услышал, как одно из них с громким треском врезалось в стоящее дерево, и по лесу заметалось гулкое эхо многочисленных столкновений и отскоков, напрочь заглушив все остальные звуки. Это давало им еще одно преимущество, на которое он даже не рассчитывал. Если у него от такой какофонии лишь учащенно забилось сердце, то у врага наверняка кровь стыла в жилах.