Восстание вассала
Шрифт:
Подхватив отяжелевшего Крамера под руки, майор поволок его к подъемнику. Спустя несколько минут «пациент» уже возлежал на кожаном диванчике в огромной застекленной лоджии. Щурясь от дневного света, узник видел сквозь открытое настежь окно лес, поле, а над ними пасмурное небо. «Я жив! Я жив!» – хотелось кричать ему что есть мочи. Хотя мозг настойчиво подсказывал, что еще далеко ничего не кончено.
– О-о, так мы уже приходим в себя?! Никогда не встречал такого покладистого больного! Вы нас так напугали! Самая пора начать писать завещание… Это просто неприлично… Вы могли умереть, так и не оставив его.
Перед глазами вернувшегося с «того света» Крамера неожиданно предстала слегка покачивающаяся фигура Андронова. В правой руке тот держал початую бутылку виски.
– Вас напугаешь… – с трудом промямлил Эммануил, но Андронов не дал ему возможность продолжать.
– Вот вам бумага, вот вам ручка. Вот вам шпаргалка. Пишите дарственную… И не надо более ля-ля-тополя… А то видите, как Малюта жалобно смотрит? Ведь у него отняли забаву. Словом, если не хотите в преисподнюю…
До смерти напуганный перспективой вновь попасть в подземелье, в эту мерзкую тьму, Крамер, прежде всего, решил ознакомиться с текстом предлагаемой ему шпаргалки. Взяв из рук майора заранее напечатанный листок, он прочитал текст:
Я, ниже подписавшийся [далее шли прочерки для паспортных данных], как истинный патриот великой России, желая внести свой вклад в ее экономическое и духовное возрождение, добровольно передаю в дар патриотической организации ЗАО «Народ и Воля» все мои компании на территории РФ, промышленные предприятия, сельхозугодья, объекты недвижимости и банковские авуары в соответствии с прилагаемым перечнем… Сей дарственный акт удостоверяю личной подписью…
В первое мгновение Старый Лис потерял дар речи.
«Лучше б я надарил им вовремя яйца Фаберже, – невольно промелькнуло в мозгу. – Это же полномасштабная экспроприация! У меня хотят отнять все! Опять большевики вернулись?!»
Больше всего бизнесмена поразила доскональная точность прилагаемого к «шпаргалке»
– Я не стану ничего подписывать! – злобно вытаращив глаза, завизжал он. – Вы хотите лишить меня последнего куска хлеба! И потом, без нотариуса и моих адвокатов моя подпись, если даже я ее поставлю, будет всего лишь закорючкой. Она не будет иметь законной силы!
– Вот эти глупости пусть вас уж точно не беспокоят! – копируя одесский говор, захихикал Андронов. – Узаконить ваше завещание… ой, простите, дарственную, не составит никакого труда. А то, что, подписав эти бумажки, вы останетесь без последнего куска хлеба, так это ж чистейший блеф, дорогой наш маэстро! Зачем морочите голову?! Ваших закордонных активов вполне хватит на то, чтобы в течение двух десятков лет обеспечивать бюджет какой-нибудь из стран третьего мира. Простите великодушно, но я вообще не слышал о таком еврее, который остался бы без последнего куска хлеба. Хи-хи! За это я вас искренне люблю и ценю. Или вы все же настаиваете, чтобы мы внесли и ваши зарубежные активы в эту опись?
– Но я же не полный идиот, майор… – неожиданно захныкав как ребенок, пролепетал Крамер. – Ведь выполнив ваши требования, я сам себе подпишу смертный приговор. Вы ж в любом случае не оставите меня в живых, как опасного свидетеля!
– Вы правы, Эммануил Додонович, но только отчасти. Но это уже тема другого разговора, – ухмыльнулся в ответ Андронов и хитро подмигнул пленнику. – Скажу только, что у вас еще есть вполне реальный шанс спастись. Хотя, честно говоря, мне непонятно, чего это вы так цепляетесь за свою жизнь. Ваша жизнь была сытой, радостной и даже вполне роскошной. А как говорится в одной еврейской пословице, лучше раньше умереть, чем позже сдохнуть. Хи-хи!
– Значит, я все-таки обречен? Вы… вы… поймите, майор, жизни, как и денег, много никогда бывает. А потом, ведь пугает не сама смерть, а неизвестность… Что все-таки нас ждет там – рай или расплата за грехи?! Вот потому я и цепляюсь за жизнь. Поэтому, пока я не подписал эти ваши гнусные бумажки, у меня есть шанс пожить хотя бы еще немножко.
– Малюта Аполлинарьевич! Вызывайте лифт. Он ваш. – Андронов ткнул пальцем в сторону Крамера. – Вы же умный человек, Эммануил Додонович?! Так или иначе, рано или поздно, вам придется выполнить наши требования и отписать все свое российское достояние в пользу «Народа и Воли». Это, я вам скажу, весьма и весьма могущественная патриотическая организация, кстати сказать, тесно связанная и с церковью, и, главное, с Кремлем.
– С вашей церковью – так будет точнее, – робко прокомментировал его слова Крамер.
– Я же просил не разводить ля-ля. Исполняйте, что вам приказывают. Так что нечего дурака валять. Подписывайте, подписывайте добровольное отречение от российского престола, пока не поздно.
– Не сводите меня с ума! – похолодев от ужаса и выпучив глаза, завизжал Крамер. – Вы будете меня пытать?!
– А что же остается делать?! Я человек подневольный и вынужден выполнять приказ. Я просто пешка в чужой игре.
– Нет такой пешки, которая не мечтала бы пройти в ферзи! – ответил, сжав побледневшие губы, предводитель российского еврейства.
– Это вы точно подметили, – ухмыльнулся Андронов. – Вы что-то предлагаете мне? Нет, я, конечно, могу обещать, что с вас отныне не упадет ни единый волосок…
– Я вас понял. Я вас вполне понял, господин Андронов… – обреченно пролепетал старик Эммануил, беспомощно озираясь по сторонам, будто ожидал откуда-то помощи. – Дайте мне чуть хлебнуть вашей огненной водички и поговорим, наконец, как цивилизованные люди.
– Что ж, попробуем… – Николай отлил из своей бутылки грамм двести виски в стакан и протянул его Эммануилу. – Странно, насколько мне известно, вы почти не употребляете спиртного, а тут нате вам… Странно. Странно. Кстати, у меня самого принцип – не смотреть на эту жизнь слишком трезво, чтобы не спиться…
Непривычный к алкоголю организм Крамера отреагировал на выпитую дозу почти мгновенно: глазки лихорадочно заблестели, а лицо приняло глуповато-блаженное выражение.
– Вы же меня по миру пустить хотите, майор, – вдруг снова заканючил Старый Лис. Но, увидев, как навстречу ему по сигналу Андронова двинулся Малюта, быстро забормотал:
– Хорошо… хорошо… я все подпишу… Только при двух условиях…
– Условия здесь ставлю я, – зло скривил рот майор. – Но тем не менее из уважения к вашим заслугам, прошлым, разумеется, я готов выслушать.
– Вы мне, Николай… не знаю, как вас по батюшке… – несколько оживившись, решил уточнить Крамер.
– Николай Георгиевич…
– Ну да, ну да, конечно, Николай Георгиевич… Красивое сочетание, между прочим… – Первый раз за последние сутки Крамер робко улыбнулся.
– Давай, Эмик, не будем терять времени на комплименты… – резко оборвал его Андронов.
– Ну конечно, конечно, Николай Георгиевич. Значит, так. Первое условие. Вы сообщаете имена лиц, которые меня заказали. Иными словами, кто конкретно стоит за этим самым вашим ЗАО «Народ и Воля». И второе, вы сохраняете мне жизнь, за что я обещаю вас лично щедро отблагодарить. Пять лимонов зелеными, я надеюсь, вам будет достаточно?!
– Да вы с ума сошли! – воскликнул Андронов. – Вы что, не понимаете? Тоже мне хитрожопый Лис нашелся! Ваше первое условие напрочь исключает второе. Если я назову имена заказчиков, мне придется вас ликвидировать.
Несколько обалдевший от неожиданного предложения Андронов еще не очень осознанно стал набивать цену. Хотя отлично помнил строгое предписание босса: после подписания акта экспроприации доставить Крамера в Швейцарию целым и невредимым.
Стало быть? Что, «стало быть»? Стало быть, за такую «любезность» он еще получит пять лимонов долларов?! Просто чудненько!
За последний месяц Андронов окончательно понял, что в нем произошла некая ломка. Нет, не от наркотиков, которыми он никогда не баловался, и не от золотого дождя, который на него нежданно-негаданно посыпался.
Он вдруг совершенно отчетливо осознал, что больше подобных предложений у него никогда не будет. Ни в каком виде. Денег, которые платил ему Глушко, больше не будет. А случайные заработки, к коим он относил грабеж в доме Ростовцева, деньги от бывшей жены за то, чтобы отвадить от дома проститутку Лелю, на то они и случайные, чтобы на них не рассчитывать.
Первые сомнения закрались, когда он неосторожно, поддавшись искушению, продал досье на Бессмертнова бывшему олигарху Духону. Дальше все и сломалось. Он понял это, когда Глушко наехал на него по всем правилам бандитских разборок. В итоге выручку от досье пришлось вернуть. Но даже не потеря точила майора. Он понял, что Глушко ему не доверяет! И это главное. Значит, тот наверняка кинет его по завершении операции с Крамером.
Но и это еще не все. Глушко, судя по всему, так и не даст отмашку на приведение приговора по Бессмертнову. А это опять же потеря пары-другой миллионов. Наконец, жертвоприношение Линовича в угоду Данисту вряд ли тоже состоится. И опять он, Николай Андронов, в пролете.
Не слишком ли много он поставил на карту в своем краткосрочном союзе с этим человеком? Не пора ли, пока не поздно, окончательно начать собственную игру?!
То ли от выпитого виски во время выяснения отношений с Крамером, то ли от враз накатившей жалости к самому себе, чего не случалось с той самой поры, когда он день и ночь просиживал на пару с бутылкой в маленькой, неухоженной квартирке, Андронов вновь озлобился на весь мир.
Забыв, что на него внимательно поглядывает Крамер, ловя взглядом любые перемены в мимике и жестах, типа, всех зарублю, Николай наконец решился. Спросить его, на что конкретно, он вряд ли мог ответить прямо и четко. Он доведет свое право на месть до финала, он имеет на это право!
Андронов не к месту вспомнил о документах из тайника Ростовцева. Ведь с этих проклятых бумажек все и началось – вниз, вниз, вниз! Но стоило ему вновь нащупать почву под ногами, как все те же люди – хлобысь кувалдой по башке! Словно опять поставили цель вбить его, как гвоздь в доску. По шапку! Чтоб до конца!
– И поймите меня правильно, Николай Георгиевич, если назовете эти имена, я клятвенно обещаю, что не буду предпринимать никаких радикальных мер. Но я очень хотел бы знать, какая гнида вырыла мне эту вонючую яму. Поймите, знать это – такое же естественное человеческое желание…
До Андронова стал доходить смысл слов, обращенных к нему Крамером. Сработало перманентно живущее в нем своеобразное ползучее вдохновение. Практически мгновенно Николая озарила потрясающая идея, как можно мастерски «подставить» Ростовцева. Чтоб его самого вбили в доску, как ржавый гвоздь.
Благостное настроение вернулось к нему.
– Эммануил Додонович, допустим, что я соглашусь и сразу же после того, как вы подпишетесь под всеми этими бумажками, объявлю, так сказать, первую жертву. Только сначала надо решить вопрос о вознаграждении. Ведь я рискую собственной шкурой, если оставлю вас в живых. Думаю, если вы мне подарите одну из ваших платиновых карточек на предъявителя в швейцарском банке и укажете пин-код…
– Господи, как же вы мелко плаваете, Николай Георгиевич, – оживился Крамер.
– Почему это я мелко плаваю? – обиженно нахмурился Андронов.
– Ну, во-первых, хранящихся на всех моих карточных счетах денег намного меньше, чем я вам предлагаю. Во-вторых, перевод пяти миллионов долларов без контракта, можно сказать, просто так, обязательно вызовет подозрения… Вам это надо?
– Так что же вы предлагаете?
– А вот что. Предлагаю лично вам сопроводить меня обратно в Швейцарию. Там я помогу открыть счет на предъявителя в надежном банке и на него перечислю обещанную сумму. Это будет своеобразная гарантия того, что меня не уберут по дороге.
«Как здорово все складывается. Я же и так должен доставить эту амебу обратно! Так потребовал Глушко. Я выполню его указание», – с ликованием подумал Андронов, но вслух произнес:
– Только вот что, Эммануил Додонович, полетим не в Швейцарию, а в Вену. Там у меня уже есть давний счет на предъявителя. Правда, на нем ничего нет. Но мне все равно с ним как-то привычнее.
– Что ж, вполне логично, – согласился Крамер.
Он понятия не имел, что банковский счет на предъявителя, показанный ему на клочке бумажки, был открыт Викторией Чернявской всего лишь несколько дней назад.
– Тогда к делу! Вот перо, вот бумага и нечего резину тянуть! – Майор пододвинул заложнику стопку бумаг. – Да, забыл вас предупредить. Когда вы все это напишете и подпишете, вам придется, как минимум, еще сутки пробыть здесь под наблюдением нашего Малюты. Эксперты должны будут сличить вашу
– Да за кого вы меня держите, майор?! – возмутился Крамер. – Я вам что, мальчишка с Дерибасовской? Я уже мысленно расстался с теми деньгами. Лучше прикажите принести нормальной еды. У меня ж режим…
Получив на руки написанную по шпаргалке Крамером дарственную и все нужные подписи, Андронов сканировал их и, как было заранее оговорено, переслал по электронной почте для сверки.
Графологическая экспертиза, о которой Андронов упомянул ранее, вовсе не являлась блефом. Он действовал точно, как приказал шеф.
Долгожданный звонок от шефа раздался далеко за полночь.
– Все нормально, майор, – сухо произнес в трубку Глушак. – Можете доставить эту рухлядь обратно. И сразу возвращайтесь.
– Понятно, – внутренне ликуя, ответил Андронов, содрогаясь от радости при мысли о своих пяти миллионах.
…Весь полет до Вены Крамер не переставая зудел ему на ухо о том, что так и не услышал имени человека, который так грубо и нагло его обобрал.
– Почему вы играете на моих нервах? Что за садизм? – приставал он. – Наша сделка висит на волоске.
– Вы узнаете имя этого человека, только когда завершится вторая часть нашей сделки, – молвил Николай.
– Вы ведете нечестную игру, Николай Георгиевич, – возмутился Крамер. – Так дела не делаются.
– Да что вы говорите? Не узнав вас ближе, я, может, и повел бы себя по-другому. Вы сами любого объегорите, – хихикнул в ответ Андронов. – Короче, так: утром деньги – вечером имя, вечером деньги – утром имя. Надеюсь, вы хорошо знакомы с классикой?
– Еще как знаком! Лучше Ильфа и Петрова эту сраную жизнь никто никогда не описывал.
– Вот за что я вас уважаю, Эммануил Додонович. Вы, как ни одна нация на свете, умеете постоять друг за друга. Правда, есть еще и армяне, но они, как я знаю, тоже закамуфлированные евреи. Но только не признаются в этом.
– А вы, случаем, не неофашист, Николай Георгиевич?! – осторожно спросил Крамер.
– Нет, я князь с глубокими историческими корнями, – зевнул Андронов и откинул голову на подголовник кресла с намерением хоть немного вздремнуть.
Но доставить такое удовольствие его спутник позволить не мог.
– Тогда послушайте анекдот.
– Что еще за анекдот? – нехотя спросил Андронов.
– Современный, еврейский, раз вы не погромщик, – охотно объяснил Крамер. – Итак, еврея спрашивают, сколько в Израиле морей? Подумав, тот отвечает: Средиземное море. Красное море. Мертвое море.
– А еще? – спрашивают его.
– Ну, еще некоторые называют Галилейское море.
– Верно, – говорят ему. – А еще?
Тот, кого спрашивают, в замешательстве.
– Больше не знаю, – говорит он.
– Ну и дурак. Еще в Израиле есть море евреев и море арабов.
– Ну и что здесь смешного? – неожиданно для рассказчика спросил Андронов. – Я, например, тоже в географии не силен. Вот я вам расскажу анекдот, так он действительно смешной. Ребе спрашивают:
– Почему евреи не болеют СПИДом?
– Потому что нас никто не любит, – отвечает ребе. – Смешно?
– Любопытно. Но кощунственно. Ладно, проехали анекдоты, – скороговоркой сказал Крамер. Боже! С кем ему приходится иметь дело?!
– Вы лучше скажите, сколько времени займет процесс перечисления денег? – поинтересовался Николай, облизывая губы.
– Сущие пустяки. При современных технологиях это займет не более двадцати минут.
– Посмотрим.
…Как только аэробус приземлился в венском аэропорту, Крамер со знанием дела потащил Андронова к ближайшему банковскому офису. А еще спустя несколько минут «дочка Викочка», караулившая «приход» в одном из отделений «Райфайзенбанка», сообщила отцу, что все в порядке.
– Отлично. Все в порядке, – радостно повторил майор. – Будем прощаться?
– Как прощаться? – уставился на него Эммануил. – А имя?
– И долго вы еще будете меня пытать?! Кто? Кто? Кто? Член в пальто! Кто-кто? Да ваш приятель Ростовцев!
– Нагло лжете! – вскрикнул Крамер, не очень даже удивившись. – Такого быть не может! Он не способен на подобные подлости! Он мой друг.
– Да что вы говорите?! А разве вы с Линовичем не были друзьями господина Даниста? То-то же. Он если не главный у них в «Народе и Воле», то, уж поверьте, один из самых активных! Таких гадов еще поискать надо!
– Нет! Это нелогично! Это абсурд! – задыхаясь от ярости, чуть ли не закричал Крамер во весь голос. – Тогда объясните, почему он выдал вас, майор, когда я показал ему ваш фотопортрет, переснятый с камеры видеонаблюдения? Поверьте, реакция его была вполне естественной! Он несказанно удивился!
– Ростовцев всегда был хорошим актером! В этом он весь. Хотите – верьте, хотите – нет, – невозмутимо ответил Андронов, мысленно себе аплодируя. Оказывается, как ловко он может блефовать! Уж не заняться ли ему всерьез игрой в покер?! Говорят, среди катал крутятся огромные башли. Хотя теперь в этой забаве вряд ли появится нужда. Он вновь богат! Ура!
– Майор, вы сообщили мне просто чудовищные вещи! Я зарою подонка…
Крамер продолжал задыхаться от возмущения.
– Ваше право, – безразлично пробормотал Андронов.
Он ни на секунду не усомнился, что подобную экспроприацию Крамер никогда не простит своему приятелю и партнеру. Стало быть, так тому и быть.
«Эх, знать бы, когда месть случится, – мечтательно подумал он. – И накануне звякнуть Игорю. Чтобы знал, кто стоит за спиной. За то, что увел жену. За то, что украл партийные деньги и расписку. За то, что сломал всю жизнь. Пускай хотя бы пяток минут, а лучше всю ночь перед финалом знает свой приговор».
– Мне еще есть с кем посчитаться, – сказал он вслед уходящему Крамеру, но тот уже его не слышал.
«Все-таки хороший человек, этот Эммануил Додонович», – в какое-то мгновение подумал он. Всегда приятно сознавать, что рядом живет мерзость круче, чем ты сам.Узнав о благополучном завершении операции «Старый Лис», глава «ангельского» агентства Глушко возвращался в Москву в приподнятом расположении духа.
В северную столицу он сачконул намеренно, дабы не присутствовать при процессе самой экспроприации. В последнее время все, что предлагал Андронов, коробило, отталкивало его, но… очень уж соблазняло. Ибо этот отморозок, навязанный некогда старшими товарищами, не знал удержу там, где светили большие деньги.
И тем не менее Юрий Нилович стал принципиально сторониться Андронова, особенно после почти катастрофического для него провала в истории с досье на Бессмертнова.
Сейчас, подъезжая к Москве в «Красной стреле», Глушко еще раз перебирал в памяти все нюансы редко случающегося с ним прокола. Как мог Андронов позволить себе торговать этим самым досье чуть ли не на рынке?! Хорошо еще, что на его пути встретился Духон, а не какой-нибудь закадычный поклонник беглого олигарха Даниста. А то, бог знает, как бы все повернулось. Да, конечно, Андронов вернул часть денег. Да, он придумал эту сладкую мульку с экспроприацией собственности еще у одного крупного жулика. Но то, что с этим ретивым службистом надо завязывать, не вызывало больше никаких сомнений. Только пусть сначала отчитается за проделанную работу. А уж тогда пусть катится на все четыре стороны.
Однако береженого бог бережет. Потому-то Глушко намеренно удалился из Москвы, чтобы в случае провала операции не присутствовать на рабочем месте, а все свалить на преступную «самодеятельность» Андронова. Хотя, кажется, все обошлось. Ура! Теперь Глушко практически единоличный владелец очень и очень богатой компании. А те жалкие крохи, которыми он должен был поделиться с исполнителем, его особо не пугали. Мол, придет время, заберет назад все.
Еще некогда мифический островок с домиком и садом в южных морях принимал в его мыслях все более и более четкие очертания. Вот где он вволю наиграется в шахматы, нарешает кучу головоломок!
Ему бы радоваться. Ему бы аплодировать самому себе. Так нет! Что-то непонятное продолжало теребить его и без того неспокойную душу. И не зря. Юрий Нилович словно в воду глядел.
Не успел он переступить порог служебного кабинета, как раздался характерный писклявый сигнал телефона космической связи. На панели аппарата тут же высветились три яркие, красные циферки – «027». А это означало, что на прямую связь с ним вышел агент из Швейцарии, в данный момент исполнявший функции контролера в операции с Крамером.– Даже не знаю, хорошая эта новость для вас или плохая, – запинаясь, сказал абонент после дежурного приветствия.
– Ты мне ее сообщи, а я уже буду решать, какая она.
– Дело в том, босс, что вчера вечером известный вам человек угодил в реанимацию… Обширный инфаркт… Но это не все. Его родственники якобы пожаловались в полицию, что в Москве Крамера пытали. Вот сердце и не выдержало. Так что, босс, примите к сведению.
Новость действительно ошарашила. Полковник машинально стал искать на столе трубку и кисет.
– Он с кем-нибудь встречался после приезда?
– Только с одним человеком. И то сразу после аэропорта… Я засек его разговор по мобильнику, как он договаривался со своим партнером и соседом по Альпам неким Ростовцевым о встрече. В одном пригородном кабачке… Странно, они как будто бы дружили… А тут…
– Более чем странно! – задумавшись на некоторое время, согласился Глушко. – Ты сопровождал его на эту встречу?
– Краем глаза, можно сказать, следил. Было опасно.
– Только видел? Или что-то слышал?
– Обрывки фраз. Они спорили. Потом Ростовцев перешел на ор. Что-то, типа, мол, кому ты поверил? Что Лиса никогда не предавал… В общем, слово за слово… И в результате сердечный приступ… Больше я ничего не знаю.
Завершив разговор, глава «Ангела» задумался. Пока для опытного в прошлом разведчика и диверсанта было ясно лишь одно: во время проведения операции «Лис» этот хитрожопый Андронов каким-то образом сумел «перевести стрелку» на Ростовцева и убедить Крамера в причастности соседа к экспроприации. Тем самым майор убивал двух зайцев: с одной стороны, продолжал мстить ненавистному однокашнику, а с другой – отводил удар от себя, а заодно и от агентства.
Что ни говори, хитрюга Андронов! Хотя, кто теперь знает, как все обернется. Уж слишком мало времени прошло со дня подписания «дарственной», а это могло вызвать вполне обоснованные подозрения у правоохранителей. Если те действительно начнут копаться.
Юрий Нилович еще долго раскладывал пасьянс из «плюсов и минусов» в создавшейся ситуации, рисуя карандашом на бумаге логические схемы. Но тут его блуждающий взгляд упал на стопку свежих номеров столичных газет.
«Теракт на Рублевке?!», «Взрыв бытового газа унес жизни трех человек!», «Особняк известного бизнесмена Ростовцева в руинах!», «Утечка газа или теракт?»… «Обитатели Рублевки в панике!» – в ужасе прочитал он заголовки.
Быстро схватив со стола пульт, он врубил телевизор. На одном из каналов показывали репортаж с места событий. Скорее всего, это был повтор какой-то более ранней передачи.
Миловидная ведущая с воодушевлением комментировала кадры, напоминающие кинохронику боевых действий:
– …Как вы можете видеть, уважаемые телезрители, некогда роскошный особняк известного бизнесмена и мецената господина Ростовцева сейчас представляет собой просто груду развалин. Словно здесь произошло землетрясение. Трехэтажный замок со всем его дорогостоящим содержимым в одночасье обратился в руины… Кстати, пострадали и соседние усадьбы… Как видите, в соседних постройках выбиты стекла… Имеются и человеческие жертвы… Погибли двое охранников и пожилая служанка, дежурившая в тот день по дому… Как выяснилось, хозяев в доме не было…