Восставшее зло
Шрифт:
– Как обстоят дела в школе? – безо всякого интереса обратился к нам с Аэлитой отец, подставляя слуге бокал, чтобы тот наполнил его вином.
– Лиа заняла в школьных командных состязаниях третье место! – повернувшись к нему, сбивчиво выпалила Аэлита.
– Заняла и заняла.
– Отец отломил ножку птицы и вгрызся в нее зубами.
– Папа, – робко упрекнула его сестра и глаза отца недобро сузились. Натянуто улыбнувшись, Аэлита поспешно отвернулась и пригубила вино.
– Кто занял первое место? – с нервным смешком осведомилась матушка, пытаясь прервать возникшее напряжение.
–
– Превосходно, - на лице отца по-прежнему не дрогнул и мускул.
– Мы гордимся вами обеими, - торопливо вклинилась матушка, помешивая в тарелке суп. В столовой воцарилось неловкое молчание.
– Лиа, ты обдумала все, что я тебе сказал? – наконец спросил отец, и я ощутила на себе всю силу его раздраженного взгляда.
Наблюдая за ним, я безуспешно пыталась проглотить овощи, но они на вкус были как бумага и застревали в горле. В очередной раз, звякнув вилкой о тарелку, с сожалением посмотрела на растерзанные овощи и отодвинула их от себя.
– Не совсем…
– – Лорд Авурон должен знать, что ты получила достойное воспитание. Надеюсь, ты поняла, что твой долг - потакать и угождать мужу?
– проворчал угрюмо отец.
– Разве? Тогда вынуждена тебя разочаровать, – ответила с вызовом. При этих словах батюшка напрягся и я добавила: - Для меня ничего не изменилось, я не собираюсь быть ничьей марионеткой.
– Не дай-то Бездна Авурон передумает жениться на тебе. Ты до конца своих дней не выйдешь из спальни! – раздраженно отрезал отец. – Немедленно возвращайся к себе.
– Как скажете папенька, - вежливо произнесла я, кипя от гнева.
Отодвинув стул, не спеша, чтобы отец не подумал, что я пытаюсь сбежать, держа спину прямо, я вышла из столовой.
– У меня пропал аппетит! Мне позволено будет удалиться? - поднимаясь по лестнице, услышала я приглушенный голос Аэлиты.
– Пока не доешь - никуда не пойдешь! – донесся до меня раздраженный голос отца.
Вернувшись в спальню, я быстро скинула с себя одежду, забралась в постель и на удивление быстро забылась сном.
Глава 4
Проснувшись на рассвете, когда только занималась заря, я облачилась в простого покроя платье с длинным рукавом и спустилась в столовую. Я давно не была в родовом имении и не могла не заметить, что из старой прислуги остались только повариха Мариза, садовник Урхо, да дворецкий Берриморз. Эти трое работали в особняке почти всю свою жизнь. Неудивительно, что отец не решался их уволить, терпимо относясь к их старческому своеволию. Перекусить я решила прямо на кухне. Заявившись туда, я прошла к деревянному столу у окна и поудобнее устроилась за ним. Худющая, как жердь, старушка Мариза сама взялась готовить для меня завтрак, не доверив это прислуге. Пока разбивала яйца и готовила омлет, она рассказала, что почти всю прислугу вчера вечером распустили, отправив по домам.
– Те, кого привели воины в темных одеждах, ни на что не годятся, – ворчливо жаловалась женщина, ставя передо мной тарелку с яичницей и горкой салатных листьев.
Похоже, темные воины взяли все под свой контроль. Мой дом благодаря усилиям Дарела превратился в персональную тюрьму. С этими
– Эти ироды заявились и к Окстонам! Обыскали у них каждый уголок и ушли! – негодовала Мериз. Я разделяла ее чувства.
Нельзя врываться в дом к соседям, подозревая всех в сговоре со Стикарием. У отца были небольшие распри с мистером Окстоном о спорной границе, вдоль реки, но это не повод их обыскивать.
Земли, что примыкали к водоему, некогда принадлежали соседям, но предок мистера Окстона проиграл их в карты моему дедушке и сосед настаивал, что тот жульничал. И он был не так уж и далек от истины. Дедушка слыл заядлым игроком и шулером. Он проиграл почти все свое состояние, когда его убили в одной из пьяных потасовок. После его смерти на дипломатическом поприще отец сколотил себе состояние и в течение нескольких лет за баснословные деньги выкупил у ростовщиков закладные на дом и земли. Но все это давно в прошлом: они изменили русло реки, так что теперь у каждого были плодородные земли. Тем страннее для меня выглядел этот обыск.
– Наверное, у них были на то веские причины, - больше успокаивая саму себя, чем веря в это, предположила я и отодвинула тарелку с недоеденным омлетом. После услышанного есть совсем расхотелось.
– Им сегодня гостей принимать, а темные воины не дают прислуге нормально работать, - продолжала жаловаться Мериз, волком глядя на снующих по кухне девушек, слаженно выполняющих свою работу.
– Они дают сегодня бал! – вспомнила я.
– Вся округа соберется у Окстонов, - похвасталась старушка и поставила передо мной чашку с дымящимся какао, от которого я была в детстве без ума. – Малютка Эмми выходит замуж за Ульяма Грочистера, об этом будет объявлено вечером на балу.
Я плохо помнила Эмми. Мы с ней почти не общались, потому что родители рано отправили ее в школу для благородных девиц. О мистере Грочистере я никогда до этого не слышала. Сделав для вида малюсенький глоток какао, поставила чашку на край стола. У меня до сих пор язык не поворачивался сказать старушке, что давно разлюбила этот напиток.
– Я рада за нее, - произнесла с легкой грустью, сожалея, что не смогу посетить бал.
– Окстоны и вашему батюшке прислали приглашения, - убирая со стола, сообщила мне Мериз. На плите в огромной кастрюле варился лимонад, источая чудесный аромат ванили и апельсинов. На столе его дожидался ледниковый графин с листиками мяты на дне. Я задумчиво провела пальцем по запотевшему пузатому боку, наблюдая, как след на холодном стекле тут же затягивается тоненькой пленкой изморози.
«О чем-то подобном говорил и Дарел», – припомнила я.
– Леди Тиера, – появившись в дверях кухни, сухо обронил темный воин. За его спиной маячил женский силуэт. Мужчина отошел в сторону, пропустив девушку в грязном переднике. Она обернулась. На ее немой вопрос во взгляде воин едва заметно кивнул и, поправив съехавший на бок чепчик, девушка присоединилась к двум другим служанкам, склонившимся над ведром с картошкой. Видно было, что для нее работа на кухне была в новинку. Я отметила, что в ее руке блеснул клинок, больше подходящий воину, нежели прислуге, и с улыбкой проводила взглядом половинку картофелины, полетевшей в ведро с очистками.