Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]

Андерсон Пол Уильям

Никто из альвов не мог коснуться железа, поэтому ярл вызвал невольников-низовиков и приказал им поднять меч. Под его присмотром сломанный клинок отнесли в самые глубокие подземелья Альвгейта и замуровали в нише возле камеры Горы. Имрик начертал на стене рунные знаки, после чего ушел и долго избегал этого места.

Минуло несколько лет, но альвы так и не получили от богов никаких известий.

Скафлок рос на глазах. Он был красивым мальчиком, высоким и веселым, с голубыми глазами и льняными волосами. Более шумный и своевольный, чем немногочисленное потомство альвов, он рос так быстро, что вскоре стал зрелым мужчиной, тогда как товарищи его детских игр вовсе не изменились. Эльфы не склонны нежничать со своими детьми, но Лея баловала Скафлока, баюкая его песнями, которые были как море, ветер и шелест листьев. Она научила его придворным

манерам и корибанскому шагу, которым пользовались под открытым небом, танцуя босиком по росе, опьяненные лунным сиянием. Часть магических знаний он получил именно от нее — песни, которые могли ослепить и завлечь, песни, передвигавшие скалы и деревья, а также беззвучные песни, под которые зимними ночами плясали полярные сияния.

У Скафлока было счастливое детство, оно прошло в играх с молодыми альвами и их друзьями. Многие из них были духами, навещавшими окрестные холмы и долины. Он жил в королевстве чар, и смертные люди и животные, забредавшие туда, порой уже не возвращались. Не все обитатели этой страны были безобидны или дружелюбно настроены, поэтому Имрик приказал одному из своих гвардейцев сопровождать мальчика в его прогулках по округе.

Духи вод кружились в тумане вокруг водопадов; их голоса эхом отражались от окрестных скал. Скафлок смутно видел их грациозные тела в радужной оболочке. Ясными ночами, привлеченные светом луны, они выходили из воды, садились на поросшие мхом берега, совершенно нагие, за исключением водорослей, вплетенных в волосы, и гирлянд из водяных лилий. Тогда дети альвов разговаривали с ними. Духи вод могли бесконечно рассказывать о быстрых реках и живущих в них рыбах и жабах, выдрах и зимородках, о залитом солнцем каменистом дне потоков, о таинственных озерках, где вода была спокойна и зелена, и о том, как они сами мчатся по водопадам в грохоте, брызгах и радужных дымках, чтобы молнией рухнуть вниз и проказничать в омутах.

Вокруг Альвгейта встречались и другие водоемы: болота и тихие темные горные пруды, куда Скафлоку не разрешали ходить, поскольку их жители не любили пришельцев.

Воспитанник Имрика часто бывал в лесу и говорил с его маленькими жителями — скромными гномами с бородами до пояса, одетыми в серо-зеленые наряды и длинные остроконечные шапки. Гномы жили между корней самых крупных деревьев и радовались визитам детей альвов. Однако взрослых альвов они боялись и были довольны, что никто из них не может втиснуться в их дома… разве что уменьшиться до размеров гнома, чего трудно ждать от аристократов.

Жили вблизи Альвгейта и несколько гоблинов. Когда-то они имели большое влияние в Стране Чудес, но Имрик напал на них с огнем и мечом, и те, что уцелели и не были изгнаны, утратили прежнюю силу. Теперь они скрывались по пещерам, но Скафлоку удалось подружиться с одним из них, благодаря чему он узнал несколько сокровенных секретов гоблинов.

Однажды мальчик услышал откуда-то издали необыкновенные звуки свирели, тронувшие его, и тут же побежал в долину, откуда они доносились. Он научился ходить так тихо, что оказался перед музыкантом до того, как он его заметил. Это было странное существо, похожее на человека, но с козлиными ногами, ушами и рогами. Оно играло на тростниковой свирели мелодию такую же печальную, как и его глаза.

— Кто ты? — спросил удивленный Скафлок.

Тот опустил свирель и хотел убежать, но потом успокоился и сел на пень.

— Я фавн, — сказал он. У него был странный акцент.

— Никогда не слышал о таком. — Скафлок уселся на траву, скрестив ноги.

В серых сумерках фавн грустно улыбнулся. Первая звезда замерцала над его головой.

— В этих местах кроме меня нет ни одного фавна. Я изгнанник.

— Откуда ты пришел, фавн?

— С юга, вскоре после того, как умер великий Пан, а Элладой завладел новый бог, имени которого я не могу произносить. Для прежних богов и духов не осталось места на родине. Жрецы нового бога вырубили священные рощи и построили церкви. Я помню, как кричали дриады, хотя те их не слышали, и как крики эти дрожали в горячем воздухе, словно должны были остаться навечно. Они всегда будут звучать в моих ушах. — Фавн тряхнул кудрявой головой. — Я бежал на север, но теперь думаю, что мои соплеменники,

которые остались, чтобы сражаться, и погибли от рук экзорцистов, были мудрее меня. Это было очень давно, молодой альв, и не знаю, что больше мучило меня: уходящее время или одиночество. — Слезы сверкнули у него на глазах. — Нимфы, фавны и сами боги превратились в прах, их святыни стоят пустыми и медленно превращаются в руины. А я… я брожу по чужой земле. Меня презирают здешние боги, сторонятся местные жители. Это страна туманов, дождей и суровых зим, страна гневных серых морей и бледных лучей солнца, с трудом продирающихся сквозь тучи. Здесь нет изумрудной воды, невысоких холмов, скалистых островков и любимых теплых лесов, в которых ждали нас нимфы. Не найти мне здесь винограда и осыпанных плодами фиговых деревьев, величественные боги уже не живут на высоком Олимпе.

Фавн вдруг умолк, замер, прислушиваясь, потом прыгнул в кусты. Скафлок оглянулся и увидел альва-гвардейца, идущего, чтобы отвести его домой.

Но чаще всего мальчик бродил по лесу один. Он мог переносить солнечный свет, которого избегали коренные жители Страны Чудес, а Имрик не считал, что его воспитаннику грозит какая-то опасность от смертных зверей. Потому-то Скафлок уходил гораздо дальше других детей из Альвгейта и узнал эту страну гораздо лучше, чем человек, проведший там всю жизнь.

Из диких животных лучше всего к альвам относились лисы и выдры; считалось даже, что их объединяет какое-то родство, и если у них был какой-то язык, альвы знали его хорошо. От лисиц Скафлок узнал секреты лесов и лугов, тропки, вьющиеся сквозь испещренные солнечными пятнами тени, и множество мелких знаков, рассказывающих обо всем тому, кто умеет пользоваться чувствами, данными ему природой. Благодаря выдрам перед воспитанником Имрика открылся мир, окружающий озера и потоки; мальчик научился плавать, как его проворные учителя, и незаметно скользить по подлеску, едва скрывающему половину его тела.

Так же хорошо узнал он и других животных. Самая пугливая птица садилась ему на руку, когда Скафлок свистел на ее языке, а медведь приветливо ворчал, когда мальчик входил в берлогу. С тех пор, как он начал охотиться, олени, лоси, зайцы и куропатки избегали его, но с некоторыми из них он заключил мир. Рассказ о жизни Скафлока среди животных мог бы быть длинным.

Так проходили годы, неся его в будущее. Он выбегал из замка весной, когда несмело зеленела первая трава, когда проснувшиеся от зимнего сна леса звенели от пения птиц, реки боролись с тающим льдом, а редкие белые цветы блестели среди льда, словно забытые клочки снега. Летом он бегал нагишом, загорелый, с выгоревшими на солнце волосами, гоняя по холмам бабочек и скатываясь по траве вниз, пьяный от самой радости жизни. Ясными же ночами, бывшими сонным воспоминанием дня, он бродил под звездным небом среди пения сверчков по росе, сверкающей в лунном свете. Его омывали обильные осенние дожди, а в полдень он вил себе венок из пылающих листьев и неподвижно стоял под порывами ветра, вслушиваясь в крики улетающих птичьих стай. Зимой, когда вокруг бушевала метель, а лес стонал под ветром, он скользил среди хлопьев снега или прятался под поваленными ветром деревьями. Порой мальчик стоял на заснеженных полях, залитых лунным светом, и слушал, как лед на озере трещит от холода, пробуждая среди холмов далекое эхо.

V

Когда Скафлок начал подрастать, Имрик занялся им сперва понемногу, но со временем все больше, пока не сделал из него настоящего воина Эльфхейма. Поскольку люди жили недолго, они учились быстрее обитателей Страны Чудес, и ум Скафлока развивался даже быстрее, чем его тело.

Мальчик научился ездить на скакунах Эльфхейма — полных удивительного очарования черных и белых жеребцах и кобылах, быстрых и неутомимых, как ветер. Каждую ночь носился он от Кайтнесса до Лэндсэнда [3] — только в ушах свистело. Научился он владеть мечом, копьем, луком и боевым топором. Менее ловкий и более медлительный, чем альвы, со временем он стал сильнее их, мог носить боевое снаряжение столько времени, сколько требовалось, и был при этом настолько грациозен в движениях, что любой другой смертный рядом с ним выглядел бы неуклюжим, как медведь.

3

Юго-западная оконечность полуострова Корнуолл.