Восставший из пепла

Злотников Роман Валерьевич

За спиной послышалось какое-то шевеление, потом тихий шепот. Йогер вгляделся в отражение. Гигант-масай склонился к плечу совсем не маленького адмирала Мбуну и что-то докладывал ему. Вот он закончил доклад и отступил назад с грацией леопарда, которая отличала масаев от остальных Свамбе. Мбуну сообщил:

— Великий, все готово к ритуалу.

Йогер улыбнулся своему отражению, резко повернулся и пошел по коридору к лифтовой шахте.

Когда затих рокот тамтамов и колдуны отступили за внутренние ворота шлюза, великий Свамбе, надевший, как все, ритуальную маску, издал львиный рык и дернул за рычаг. На этот раз из шлюзов воздух не был откачан и, когда внешние ворота распахнулись, мощный порыв вырвавшегося

в космос воздуха выдул наружу гробы-калебасы Они, кувыркаясь, скрылись за кормой, и сотни тысяч Свамбе, приникших к обзорным экранам, установленным в приспособленных под жилье грузовых камерах кораблей или к портативным экранам своих кают, увидели, как калебасы медленно, как-то даже величаво уплывают за корму корабля и, попав в факел выхлопа, вспыхивают и мгновенно сгорают. Ритуал был соблюден. Предки могли быть довольны.

Йогер раздраженно стянул тяжелую маску с потного лица и повернулся к вновь возникшему рядом с ним адмиралу Мбуну:

— Ну вот и все.

Мбуну покосился на закрытые внутренние ворота шлюза и глубокомысленно кивнул:

— Эти старики получили хороший урок. Больше никто не сможет оспорить ваше право быть великим Свамбе.

Йогер удивленно посмотрел на него и вдруг вспомнил, что, как раз в тот момент, когда он отдал приказ, Мбуну не было в зале Совета. Йогер рассмеялся:

— Нет, адмирал, ни один из них и не думал оспаривать мое право быть великим Свамбе. Они умерли потому, что не захотели пойти со мной до конца.

Мбуну удивленно воззрился на него, не понимая, в чем тут разница. Великий принялся объяснять:

— И я, и они хотели уйти как можно дальше, чтобы иметь возможность без помех, а возможно и с серьезной помощью со стороны, возродить великий клан. — Голос великого набирал силу, в нем зазвенела ненависть. — Но они никак не хотели согласиться лететь туда, куда хочу я, потому что забили себе голову всякими бреднями и жили только прошлым, собираясь упокоить свои кости в новом мире Свамбе. А я… я собираюсь вернуться.

Ветер сбивал с ног и не давал вздохнуть, бросая в лицо мелкую ледяную крупу, которую ни один здравомыслящий человек не назвал бы снегом. Ив остановился на повороте тропинки, согнувшись за высокой скалой, чтобы хоть немножко укрыться от бешеных порывов ветра, и обернулся назад, пытаясь разглядеть в ледяном мороке сильно отставшего фра Така. Несколько мгновений он тревожно всматривался в клубящуюся ледяную дымку, все больше усиливая остроту зрения, потому что никак не мог разглядеть своего спутника. Но вот из-за большого валуна показалась грузная фигура монаха. Ив облегченно вздохнул и высунулся из-за скалы, принимая на себя напор ветра и давая возможность фра Таку, с трудом доковылявшему до поворота, хоть немного перевести дух. Монах привалился спиной к валуну и замер, тяжело дыша, потом отодвинул упавший на лоб капюшон и вытер обильно выступивший пот, который уже застыл по краям толстой ледяной коркой.

— Если б я знал, что это будет так… — Он запнулся, не находя подходящего слова, что-то проворчал себе под нос и произнес: — Сволочно, то ни за что не поперся бы с тобой. И дернул тебя черт выбрать эту планету.

— Понимаешь, — заговорил Ив, словно бы прося прощения, — прежде чем пытаться влезть во все эти интриги, которыми кишмя кишат монастыри, епископаты и аббатства в более благополучных мирах, я хочу понять, почему религия остается такой силой уже на протяжении нескольких тысяч лет. А сделать это можно только здесь.

— Здесь? Здесь можно только благополучно замерзнуть, — проворчал фра Так и, тяжело вздохнув, поинтересовался: — И далеко еще?

— Ярдов триста.

— О боже! — Монах дернул головой, с усилием: оторвался от скалы и встряхнулся. — Ладно, пошли, пока я еще окончательно не превратился в сосульку.

Через

сорок минут они были на вершине. Ив поднял голову и до предела напряг зрение, пытаясь рассмотреть высившуюся посреди ледяной вьюги и сгустившейся тьмы громаду монастыря, но ничего не было видно. Можно было бы перейти в режим ускоренного восприятия, тогда чудовищная вьюга вокруг превратилась бы в медленный и грациозный танец ледяных кристалликов, но он хотел пройти этот путь как простой человек, не обладающий особыми способностями, и собирался до конца следовать принятому решению. Поэтому Ив оставил свои попытки разглядеть хоть что-то и привалился к стене, дожидаясь, пока фра Так немного отдышится, спрятав лицо в углублении арки ворот, потом несколько раз ударил тяжелым бронзовым кольцом о заледеневшие до каменного состояния створки ворот. Некоторое время ничего не происходило. Затем небольшая калитка, прорезанная в боковой стене арки, еле заметно вздрогнула и поползла в сторону. Несмотря на столь архаичную сигнализацию, привод дверцы оказался вполне современным. За калиткой оказался просторный, светлый тамбур, в котором их встретил монах, одетый в грубую темную рясу с откинутым на спину капюшоном. Поклонившись гостям, он сделал рукой знак следовать за ним и скорым шагом направился куда-то в глубь вырубленной в скалах громады монастыря.

Они прошли по длинным, сумрачным коридорам, тускло освещенным слабыми люминесцентными лампами. Это была целая сеть коридоров, которые то и дело раздваивались и пересекались. Кое-где уму непостижимо как горели деревянные факелы. Наконец они оказались в небольшом округлом покое. В середине, на маленьком круглом ковре, стоял изящный столик с кальяном, около него полулежал высохший до измождения человек, худобу которого несколько скрадывала длинная, свободная ряса. У его ног, но не на ковре, а рядом, стояли веревочные, шлепанцы. Похоже, это был настоятель. Их провожатый, подойдя к ковру, тоже скинул свои шлепанцы, точно такие же, как у настоятеля, и коротко поклонился:

— Они пришли к вратам. Старший.

Настоятель кивнул и, взглянув на прибывших, жестом подозвал их к себе. Ив покосился на фра Така и первым шагнул вперед. У края ковра он остановился и занялся своими сапогами. Их было труднее снять, чем легкие сандалии здешних обитателей, хотя Ив никак не мог понять, как они умудряются не отморозить себе пальцы на ногах. Но наконец с сапогами было покончено и он ступил на ковер. Очень скоро к нему присоединился фра Так. Настоятель посмотрел на Ива серо-стальными проницательными глазами и спросил неожиданно звучным голосом:

— Что привело вас сюда, братья?

Ив, ожидавший этого вопроса, спокойно ответил:

— Стремление к познанию.

Настоятель коротко кивнул и задал следующий вопрос:

— И что же или кого ты хочешь познать?

— Я хочу познать Истину.

— Этого хочет каждый, — возразил настоятель, — просто иные не осознают этого желания. Но любое существо, обладающее душой, стремится к истине. Пусть даже для некоторых эта истина заключается в туго набитом брюхе.

— Для того чтобы познать истину подобным образом, нет необходимости прилетать на Ледяную Пустыню и стучаться в ворота Коптской обители, — возразил фра Так.

Знакомые интонации богословских споров подействовали на монаха как звук охотничьего рога на гончих собак. Но настоятель не дал ему говорить дальше:

— Ты прав, брат, копты всегда отвергали силу и влияние, стремясь сохранить себя и приблизиться к пониманию божественной Истины. Нашим домом всегда была пустыня — раскаленная на Земле или ледяная здесь. — Он посмотрел на Ива: — Значит, ты хочешь познать Бога?

— Нет. — Ив отрицательно покачал головой. — Человека.

На несколько мгновений в покое повисла тишина, потом настоятель медленно произнес: