Восставший против Атлантов
Шрифт:
— Поверь, Лиза, нет таких причин, чтобы тебе нужно было мстить.
— Как нет? — вскинулась Лиза. — Как нет? Мало того, что этот поддонок бросил меня, так он еще и оскорбил, уйдя к моей подруге.
— Ты что ли первая в таком положении? — Усмехнулся незнакомец.
— А меня другие не интересуют. — Запальчиво вскричала Лиза.
— Я знаю. Но не таким же методом надо мстить?
— Как умею.
— Увы, больше этот метод тебе недоступен. — И мужчина показал на пепел на полу.
— Ха, пойду к ясновидящей, и снова попрошу ее.
— Ну, ну, — сказал мужчина. — Но это будет завтра.
Странно, но после этих слов незнакомца глаза Лизы сами собой закрылись, и она буквально упала на руки незнакомца, который отнес ее в постель, укрыл…. И исчез.
— Магистр Дрейк, что за ерунда? Я думала, что попаду в нереальность магическую, а попала в техническую. Да еще в образ какой-то истерички, — вопрошала Дина Лазарева после первого сеанса на тренажере нереальности.
— Школярка Лазарева, совершенно непонятны ваши отрицательные эмоции. Это первый урок на тренажере. Потому принято помещать школяров в условия, приближенные к их реальностям. А то, что особа истеричная, так это вам решать, кого вам играть в этой нереальности. Понятно?
— Но она совершенно не мой типаж. Как я могу с ней сжиться.
— А вот это уже ваши проблемы школярка Лазарева.
Глава 2 / СЕАНС 2
Проснулась Лиза поздно, очень поздно, что было на нее непохоже. Она всегда считала себя жаворонком. Ну, в крайнем случае, голубем. А тут, о Боже, два часа пополудни, а она еще в кровати. И, что интересно, спать еще хочется.
Сев на кровати, Лиза стала вспоминать предыдущий вечер. Все было как в тумане. Внезапно она вспомнила все: и начало ритуала, а внезапно появившегося мужчину, и запрет на ритуал, поступивший от этого мужчины, и ее внезапный обморок.
Осмотрев комнату, Лиза не обнаружила ни единого следа от ночного ритуала. То есть, вообще ничего: ни свечей, ни пентаграммы, ни ладанки с пахучими травами. Ничего. У Лизы даже мелькнула мысль, что все, что было нынешней ночью, ей приснилось.
Нет, Лиза не была феминисткой. Но веяния времени требовали соответствовать образу независимой самостоятельной женщине, которой никто не указ. Именно это обстоятельство, всплывшее в мозгу, пробудило ее окончательно. Но чтобы снять дремоту, он постояла под контрастным душем, после чего выпила огромную кружку кофе с бутербродом на сыре.
Ах, мне запретили мстить. Ну, уж нет. Месть — дело святое. И я все равно прищучу козла, который нанес мне душевную травму.
Вариантов действий было немного. Собственно, один. Снова ехать к колдунье и выпрашивать тот же ритуал. Поэтому она по-быстрому собралась, и к трем часам пополудни вышла из дома. Точнее, выбежала и быстрым шагом направилась на остановку автобуса. Автобус запаздывал, что неудивительно, потому как начинался час пик. Потому вместо часа в пути на перекладных, она ехала почти два часа. А потом еще шла с полчаса до дома колдуньи.
Но вот и ее дом. На лавочке, как обычно, сидят старушки и о чем-то судачат. В общем, ОБС работает. Лиза хотела проскочить мимо старушек в подъезд, но зацепилась за вылетевшие со стороны старушек имя прорицательницы Пелагеи. Притормозив у подъезда, она стала прислушиваться к разговору. И вскоре поняла, что с утра
Благо в это время народ выходил из квартир в направлении на работу. А потому побитую Пелагею быстро обнаружили, вызвали скорую помощь. И вроде бы экипаж скорой пытался оказать Пелагее помощь, но та повела себя настолько неадекватно (говорят, бросалась кусаться, никого не узнавала), что санитары связали Пелагею и отвезли в дурку.
Последняя новость так ошарашила Лизу, что она даже не заметила, что приземлилась на той же скамейке, что и старушки, выпав в натуральный транс. Ее мечты о сладкой мести бывшему любовнику рушились на глазах. Конечно, можно было поискать других колдуний. Но, с одной стороны, на их посещение нужно время, а его у Лизы не было, а с другой стороны, она провела предварительную разведку, которая привела ее к мнению, что большинство колдуний, ясновидящих, целительниц и прочая, и прочая, натуральные аферистки, стригущие купоны. Правда, есть часть неадекватных, но от них Лиза решила держаться подальше.
Просидев на лавочке достаточно долго, Лиза таки врубилась в ситуацию, оценила ее как безнадежную и с этим, встав с лавочки, медленно двинула в сторону остановки.
Медленно бредя по аллейке из старых тополей, вдоль которой стояли еще старые лавочки с чугунным основанием, в сторону остановки, Лиза пыталась и не могла выход и сложившейся ситуации. В голове было абсолютно пусто, т. е. вообще ничего, никаких мыслей. И возможно именно это обстоятельство позволило ей зацепиться взглядом за мужчину, сидящего на одной из лавочек слева по ходу ее движения. Что-то в фигуре этого мужчины ей напомнило из недавнего прошлого, но вот что?
Присев на лавочку напротив, Лиза, не стесняясь, рассматривала незнакомца. Ему можно было дать и тридцать и пятьдесят лет. Нет, лицо точно тридцатилетнего мужчины, но что-то Лизе подсказывало, что незнакомцу гораздо больше. Волосы были льняного цвета, рассыпавшиеся по плечам, что было странным — сейчас в моде короткие стрижки. И не только у мужчин, но и у женщин. Брови были на пару тонов темнее, лицо было правильной формы, рот окаймляли губы, не сказать, что толстые, но и не худые.
Одет мужчина был в косоворотку, брюки, и, что Лизе показалось странным, в ботинки на высокой платформе с большими шипами.
Незнакомец сидел в расслабленной позе, откинувшись на спинку лавочки, и, казалось, дремал, сложив руки впереди на ноги. И тут Лизу пронзило воспоминание из прошлой ночи. В частности, тот момент, когда в ее квартире внезапно появился мужчина, который так некстати прервал ритуал. Боже ж мой, именно этот незнакомец и был тем, кто помешал ей ночью.
Вскочив с лавки, Лиза решительным шагом направилась к незнакомцу, и с шумом уселась рядом с ним. Впрочем, ее маневр для незнакомца остался незамеченным. Он, как и прежде, пребывал в дремотном состоянии, совершенно не обращая внимания на Лизу. Это ее сильно обидело. Да она не красавица из длинноногих моделей, но и захухрей ее назвать было нельзя. И, да, мужчины, пусть и иногда, все-таки оглядываются на нее. А тут такое пренебрежение. Обидно.