Восточная хитрость бандита

Зверев Сергей Иванович

Тот в ответ тяжело вздохнул и утвердительно кивнул.

– Да, он самый… богема, блин.

В следующую секунду в ложе возник высокий худой субъект, облаченный в костюм поп-звезды, как он сам его, видимо, понимал.

На нем была надета плотно облегающая тощую фигуру видавшая виды водолазка ярко-фиолетового цвета, легкие, просторные голубые штаны и белые ботинки.

На шее у него висела длинная золотая цепочка, которая взволнованно начала болтаться, едва Куксиков наклонился к Потапову.

Большие

карие глаза Куксикова, скрытые очками в золотистой оправе, смотрели игриво и одновременно заискивающе.

Особо была примечательна прическа актера и певца, точнее, отсутствие таковой. Его черные крученые, словно тонкая проволочка, волосы торчали клочками в разные стороны, словно иголки у полысевшего ежика.

– Добрый вечер, Сергей Владимирович, – игриво-официальным тоном обратился он, протягивая Потапову свою узкую ладонь с узловатыми пальцами.

– Здравствуй, Митя, – пожал руку Куксикова Сергей.

– Вот пришел узнать, что ты можешь сказать о нашем спектакле?

– Пока ничего, – угрюмо ответил Потапов, – я его еще смотрю… Кстати, а что ты здесь делаешь? Почему ты не на сцене? Разве ты уже спел свою сольную партию в этом спектакле?

– Нет, что ты, – большие карие глаза Куксикова расширились от возмущения, – я солирую в самом финале спектакля, у меня будет очень патетический и жизнеутверждающий зонг. Я уверен, что он тебе очень понравится… До финала у меня еще минут десять свободного времени, и я не удержался, чтобы не спросить твое мнение об увиденном.

– Я тебе его обязательно выскажу… потом, после спектакля.

– Надеюсь, что оно меня порадует, – произнес Дмитрий. Его толстая, словно обколотая рыбной костью нижняя губа разлезлась в разные стороны в улыбке заискивающего сластолюбца. – Кстати, должен сказать тебе, Сережа, что в этом вечернем костюме ты смотришься особенно элегантно. Твой мощный торс и широкие плечи замечательно подчеркивает этот твидовый пиджак…

Потапов, устало взглянув на возвышающегося над ним Куксикова, тут же перебил его:

– Кстати, Дмитрий, познакомься, это Валерия, – представил он Стрижакову, сидевшую рядом с ним.

Куксиков посмотрел на Валерию так, будто совершенно не заметил ее раньше, эмоционально всплеснув руками и перегнувшись через Потапова, припал губами к протянутой ему руке девушки.

При этом Потапов должен был придержать незадачливого ухажера, поскольку тот, перегнувшись, угрожал усесться на колени сидящим.

Наконец Куксиков, приняв вертикальное положение, заговорил:

– Я рад, мадам, что имею честь с вами познакомиться. Ваши красота и изящество, несомненно, выдают в вас знатока и ценителя искусства и способны вдохновить любого творческого человека на выдающиеся подвиги.

– Я надеюсь, что Валерия, как ценитель искусства, поможет определить мне значимость

и ценность сегодняшнего спектакля, в котором ты не только поешь заглавную партию, но и выступаешь в роли режиссера и автора музыки.

– И текст… текст тоже я написал, – всплеснув руками, заверил Куксиков.

– Угу, – угрюмо кивнул Потапов, – это очень заметно.

– Что-что? – не поняв, переспросил актер.

– Нет, ничего. Кстати, тебе не пора ли уже на сцену?

Дмитрий бросил взгляд на сцену и, покачав головой, сказал:

– Нет, у меня еще есть несколько минут. Я хочу ими воспользоваться, чтобы сказать: я очень признателен за помощь в организации финансирования этого спектакля. Я очень рад, что ты пришел сюда не один, а с такой очаровательной дамой, которая оттеняет своей красотой значимость такого видного и шикарного мужчины, как ты… Я хочу сказать Валерии, что считаю тебя новым современным Саввой Морозовым и уверен в том, что, пока есть такие люди, как ты, культурная жизнь города не замрет… Я надеюсь, что от лица всей культурной общественности буду еще не раз иметь возможность выразить слова благодарности и любви…

При последних словах Потапов неожиданно закашлялся, затем, схватив пламенного оратора за цепочку, висевшую у того на шее, резким движением притянул его к себе.

– Иди пой, идиот! – четко и внятно прошептал Потапов на ухо Куксикову.

– Что-что, не понял?

Потапов, повернувшись к Валерии и поймав ее ироничный взгляд, отпустил Куксикова и, нервным движением поправив узел своего галстука, произнес:

– Я думаю, если ты задержишься с нами еще ненадолго, то финальную арию тебе придется пропеть прямо здесь, на балконе.

Куксиков, снова посмотрев на сцену, тут же спохватился и засобирался.

– Ах да, конечно, мне уже пора, – произнес он и, резко развернувшись, стремительно покинул балкон.

Как только за ним закрылась дверь, Потапов облегченно вздохнул и снова посмотрел на Валерию. Та с улыбкой заметила:

– По-моему, он уделял тебе больше внимания, чем мне. Ты знаешь, я почти ревную.

В ответ Потапов устало махнул рукой и, глубоко вздохнув, ответил:

– Что с него взять?.. Богема.

– Ты давно его знаешь?

– Еще по университету. Он учился на параллельном потоке, на экономическом факультете. Правда, он уже тогда уделял больше внимания художественной самодеятельности: пел, участвовал в постановке студенческого театра. После окончания вуза так и пошел по этой стезе, послав к черту профессию экономиста.

– Насколько я поняла, – иронично заметила Валерия, – увлечение творчеством – не единственное из его, так сказать, отклонений.

– Это уж точно, – поморщившись, ответил Потапов, – молодыми солистами он очень увлекается.