Восточная сказка
Шрифт:
После ужина она вышла на балкон. Ночное небо в свете городских огней отливало лиловым. Празднично, как новогодняя елка, сияла башня офисного центра. Сквозь не смолкавший ни на секунду уличный шум пробивался стрекот какого-то насекомого.
«Завтра обязательно случится что-то… необычное, - подумала Маська. – Ведь я же в сказке!»
На следующий день они съездили на экскурсию в мавзолей, пообедали в ресторане, где все было очень вкусное, хотя и отчаянно острое, потом с опаской («будьте осторожны!»)
Вечером эту шаль она накинула на плечи поверх открытого концертного платья. В конце концов, она была руководителем и могла позволить себе некоторое отступление от униформы. Шаль приятно холодила кожу, пахла чем-то таинственным и еще больше усиливала общее ощущение ирреальности.
Они еще не допели первую песню - старинную, казачью, печальную, - когда Маська почувствовала взгляд. Она никогда не становилась спиной к залу, пять человек, выстроившись полукругом, и так видели все ее жесты. Мальчики слева, девочки справа, она – в центре. И поэтому ей было легко выловить из зала один-единственный взгляд, сфокусироваться на его источнике – и петь уже только для него. Так уж она привыкла, еще с тех времен, когда сама училась в музыкальной школе и их хор выступал на концертах.
На автопилоте обозначая рукой ритм и машинально пропевая слова, она пыталась запеленговать, откуда исходил этот напряженный, пронизывающий насквозь взгляд. Наткнулась и вздрогнула.
Это был принц. Нет, на нем был современный европейский костюм. Маська плохо разбиралась в породах дорогой одежды, но даже ей было понятно, что костюм этот стоит целое состояние. Впрочем, дело было, конечно, не в костюме. Это был смуглый черноволосый и черноглазый мужчина, ее ровесник или чуть постарше, и было в нем что-то такое… В общем, Маська знала, что он принц, и этого было более чем достаточно. Даже если бы он каким-то образом оказался мусорщиком.
Они допели последнюю песню, получили умеренную порцию аплодисментов и ушли со сцены.
– Масечка, что с тобой? – обеспокоено спросил профундо Сережа. – Тебя аж колотит. И бледная… как поганка.
– Ничего, Сережа, - отмахнулась Маська. – Волновалась. Ну, первый раз за границей выступаем. Боялась опозориться.
Хорик объяснение принял, и все дружно отправились в ресторан – праздновать первое забугорное представление. Маська механически что-то жевала, не чувствуя огненного вкуса, так же механически что-то пила и даже механически что-то говорила. А перед глазами по-прежнему было лицо принца, и его взгляд все
«Маська, дура, - мысленно ругала она себя. – Угомонись!»
Но соскучившиеся если не по любви, то хотя бы по влюбленности душа и тело отказывались слушать пыльно-унылый разум. Лицо, плечи под прохладной шалью, даже грудь и спина горели так, как будто она не ела щедро сдобренную специями еду, а размазывала ее по себе.
Когда они вернулись в свой номер, на столике красовалась огромная корзина орхидей. На карточке было размашисто написано всего два слова: «Thank you!».
– Маська, по ходу, это тебе! – взвизгнула Ирочка.
– Почему мне? – удушливо краснея, прошептала Маська.
Без лишних слов Ирочка сдернула с ее плеч шаль и поднесла к корзине. Орхидеи идеально слились оттенком с сиреневым шелком. Девчонки обменивались шуточками, а Маська спрятала пылающее лицо между цветами, тонко пахнущими ванилью.
Всю ночь во сне она пела, летала и собирала в тропическом лесу сиреневые орхидеи. Где-то на опушке ее ждал черноглазый принц в белом восточном одеянии. И когда она уже была в двух шагах от него, Верочка бесцеремонно сдернула с нее одеяло.
– Маська, вставай! Нас сейчас везут какие-то башни смотреть, куда покойников раньше складывали на съедение стервятникам.
Башни Молчания взбудораженное Маськино сознание обошло стороной. Равно как и огромный универмаг, где они проболтались часа два, причем Ирочка с Верочкой уговорили Маську купить белое кружевное платье, которое она вряд ли приобрела бы в здравом рассудке.
А в номере их опять ждала корзина орхидей, уже других, на этот раз белых («Ооо, их тебе прямо к обновкам подбирают!»), и еще большая корзина фруктов и всевозможных сладостей.
Вечером они пели уже в другом отеле, но принц снова был в зале. Сидел в первом ряду и не сводил с Маськи восхищенного взгляда. Певуны заметили, связали воедино с орхидеями и начали подталкивать друг друга локтями. Как реагировать – толком не знали. То ли подшучивать, то ли завидовать. Поэтому сделали вид, что не заметили. А Маська уже ни на что другое внимания не обращала, как будто она отдельно, а хор – сам по себе.
И снова она пела для него, но только к ее восторженному ужасу уже примешивалась тоска. Потому что сказка должна была оборваться на полуслове. Может быть, еще будут цветы, и завтра он, наверно, снова придет на концерт. Но ровно в полночь у них самолет – и это наводило на вполне определенные, тоже сказочные ассоциации. Впрочем, наверняка все к лучшему, потому что сказка не должна превращаться в прозу жизни. Из игры надо выходить вовремя. Зато будет о чем рассказать внукам. Если, конечно, они когда-нибудь появятся…