Восточное наследство
Шрифт:
— Я тебя, сынок, научил выживать в глухой тайге в лютый мороз и ненастье. Научил не бояться дикого зверя. А ты в город…
Часть вторая
НУДИСТЫ НЕ ИГРАЮТ В ГОЛЬФ
Насыров встретил Ерожина у трапа самолета, долго жал руку, затем по дороге в управление остановил машину у фонтанов Дома правительства.
— Уже приехали? — удивился Петр Григорьевич, оглядывая площадь.
— Давай немного прогуляемся, — улыбнулся Насыров и заговорщически подмигнул Ерожину.
— Маленькая политбеседа, не хочу при водителе… Петр-джан, — начал Насыров, — у вас в Москве многое изменилось. Разные вольности-мольности, демократия и все такое. У нас по-старому, даже построже. Народ темный, надо в узде держать, как норовистого мула.
Поэтому разговорчики о ваших свободах с сотрудниками не веди. За плохие слова о президенте у нас статья…
— Я приехал дело делать, а не государственный переворот, — удивился Ерожин.
— Я обязан тебя, Петр-джан, в курс нашей жизни ввести. Как друг, слово сказать. Ты сыщик опытный, в Узбекистане бывал. И ты мой гость.
«Архив держат исправно. Сколько лет прошло с моего приезда», — подумал Ерожин. Насыров ему понравился: загорелый, немного сутулый, без начальственного животика. Глаза умные, доброжелательные.
— Обещаю не лезть в чужой огород со своим уставом, — улыбнулся Ерожин. — Можете считать, Рафик-джан, что политзачет я сдал.
— Вот и молодец. Теперь поедем, хорошенько покушаем. Гостя с дороги надо кормить. — Насыров обнял Ерожина за плечи и повел к машине.
— Может, сразу в Управление? Сперва дела, потом радости, — предложил Ерожин, усаживаясь на заднее сиденье.
— А мы совместим. Все, что тебя интересует, здесь, — Насыров указал на свой лоб, — и здесь, — ткнул пальцем в портфель.
— Тогда я твой гость и делай со мной что. хочешь.
Ерожин понял, что не ошибся. Насыров умен, пусть правит бал. Они миновали проспект Навои и очутились в старом городе. «Волга» остановилась у небольшой чайханы. Заведение состояло из полуоблезлой, мазанной глиной деревянной кухни и трех крытых беседок, расположенных вдоль арыка. На стене кухни, некогда декорированной голубой краской, висел большой плакат с портретами Алишера Навои, Ленина и президента Узбекистана.
В окне, в золоченой рамке, улыбался Иосиф Виссарионович Сталин.
«Время у них, и впрямь, остановилось», — отметил про себя Ерожин.
Маленький круглый узбек в грязном белом переднике вместе с водителем Насырова отодвинули большой деревянный дастархан — что-то среднее между столом и диваном. На дастархане узбеки сидят с ногами, туда же подается еда. И поставили в центр небольшой пластиковый столик и два стула.
— Свободен, — сказал Насыров водителю, — когда понадобишься, позвоню. — И, обратившись к Ерожину, добавил:
— Не смотри, Петр-джан, что здесь неказисто. Зато как готовит Махмуд! Любому интуристу не снилось.
Круглый хозяин чайханы не нуждался в заказе. По тому как
— Ты у нас был давно, может, подзабыл, мы сперва чай пьем, фрукты кушаем, а еда потом.
Махмуд, чем будешь гостя угощать? — обратился Насыров к чайханщику.
Махмуд быстро заговорил по-узбекски" кланяясь в конце каждой фразы.
— Так не пойдет, Махмуд-джан, — остановил Насыров узбека. — Ты по-русски говори. Гость у нас из Москвы. Еще подумает, что ты его отравить хочешь. — Глаза Насырова смеялись, но говорил он совершенно серьезно.
— Сегодня для вас, Рафик-ака, и вашего гостя, машкичирик готовится, масло уже кипит, — сообщил чайханщик.
Молодой узбек, такой же шарик, как две капли воды смахивающий на хозяина, принес блюда с лепешками и, поклонившись, исчез — Сын, — сообщил Насыров. — Вдвоем работают. Так мастерство по наследству и передается. Будем с тобой маш пробовать. Русские думают, что у узбеков, кроме плова, других блюд нет. Вот я и решил тебя удивить.
Насыров налил в пиалу немного чая, затем вылил обратно в чайник. Ерожин снял пиджак.
В девять часов утра в Ташкенте начинало припекать. Пряные запахи чайханы, азиатское тепло, узбеки в халатах, мелькавшие вдали на узкой улице старого города, остро напомнили молодость. Насыров не спешил. Он разлил чай в две пиалы и протянул гостю.
— Ополосни горло, зеленый чай особенный, зеленый чай полезный. В жару остудит, в холод согреет.
— Жаль, что грустный повод привел меня сюда, — сказал Ерожин, чтобы настроить Насырова перейти к делу. — Хорошо было бы как туристу приехать погулять, попробовать узбекской кухни.
— Погоди, подружимся, ты ко мне, я к тебе станем в гости ездить. На свете что кроме человеческой дружбы есть? Ничего. — Насыров по-крестьянски уважительно взял лепешку и стал разламывать ее на равномерные куски.
Ерожин тоже отломил и пожевал. Еще теплая лепешка вкусом напоминала наши русские калачи.
— Хороша! — похвалил Петр Григорьевич.
— У дехканина лепешка — главная еда.
Плов с мясом раз в неделю, по четвергам, а лепешка каждый день.
— Не томи, Рафик Насырович, расскажи, нашли концы с пистолетом?
Насыров подмигнул и добавил в опустевшие пиалы чая:
— Какие вы, русские, нетерпеливые. Отдохни, покушай. Не убежит твой пистолет.
У него история непростая. Пистолетик из Ферганской долины, и самый любопытный момент — ты хозяина знаешь.
— Вахид?! — вырвалось у Ерожина. Он с того момента, как сосед по самолету сообщил название города, куда держал путь, все время думал о своем давнем узбекском друге. Хотелось, с одной стороны, найти Вахида, встретиться с ним. С другой — жгучий стыд за ту ночь, когда он воспользовался тем, что друг напился, гнал эту мысль прочь.