Восточный конвой
Шрифт:
— Ну привет, пенсионер, — поздоровался пришедший. — Только не делай резких движений, пожалуйста. Все в порядке.
Пока он говорил это, Милов успел прийти в себя.
— Рад видеть тебя, Мерцалов, — ответил он безмятежно.
Глава четырнадцатая
1
(Отсчет закончен)
Я ожидаю удивленных восклицаний, — сказал Мерцалов.
— По-моему, стреляют, — сказал
— Да вроде бы, — услышал он в ответ.
— Что это значит? — Милов на всякий случай шагнул в сторону.
— Да так, — сказал Мерцалов. — Детали. Неприятности. Для кого-то мелкие, для других — крупные. Но не для тебя. Ты не должен волноваться. Учти: я продолжаю заботиться о твоем здоровье.
— Пожалуй, я спущусь, — сказал Милов. — Становится прохладно.
— Отчего же нет, — согласился Мерцалов. — Только сперва отдай мне рацию. Ту самую, что у тебя в кармане. Очень разумно, что ты до сих пор не включал ее. Пока еще это преждевременно. Оружие можешь оставить себе.
— Спасибо, — поблагодарил Милов. — Это все?
Мерцалов засмеялся.
— Ладно, старик, — сказал он. — Поздравляю тебя с благополучным выполнением домашнего задания.
Милов покачал головой.
— Откровенно говоря, — молвил он, — мне казалось, что все дело провалено настолько, насколько его вообще можно было провалить. Как вы вообще оказались тут? На этой калоше? Не думаю, что тут сработал случай…
— Если бы ты так думал, я оскорбился бы, — сказал Мерцалов. — Но только не обижайся — ты ведь у нас не единственный…
— Это ясно. Однако же…
— Тебя волнует этот пароход? Конечно, это наше судно. В какой еще стране можно найти такую развалюху не списанной? Это знают на всех морях и океанах. Конечно, если бы мы позволили посторонним заглянуть внутрь — их бы, возможно, удивило количество первоклассной электроники, какой этот пароходик набит, что называется, от кильсона до клотиков. Однако внешне все в порядке; вот и ты поверил. Но не спеши задавать вопросы: пока доплетемся до места, успеем переговорить обо всем на свете.
— Значит, можно считать, что ты меня поздравил, — сказал Милов. — От имени и по поручению?
— От себя лично. Чтобы дать возможность другим сделать то же.
— Они, надо полагать, далеко?
— Двумя палубами ниже. Заняты делами, но вскоре, надеюсь, освободятся и воздадут тебе должное.
— Пока что я воздаю должное твоему хладнокровию, — не выдержал Милов. — Тратишь время на всякую болтовню, когда до взрыва остаются считанные минуты!
— Не совсем так, — сказал Мерцалов. — Все не так плохо, как ты привык думать. На самом деле все обстоит достаточно благополучно. Хотя воспользуйся ты этим передатчиком, от благополучия остались бы одни обломки. Но я не думаю, что ты собирался им воспользоваться.
Милов невольно поежился:
— Об этом я догадался и сам. Но благополучие и сейчас еще сомнительно: заряды в контейнерах, и…
— Да успокойся ты, наконец! Нервы! Наши специалисты сели в трюм еще до начала погрузки и сразу принялись за дело. Мы много чего порастеряли за последние годы, но специалисты еще остались. И
— А те, кто купил ракеты? Эти…
— Эти террористы с давних пор в розыске, и мы передадим их Интерполу. Выстрел, услышанный вами, означал, скорее всего, что у кого-то из них при аресте не выдержали нервы. Правда, они не все… но это мелочи. Хочешь спросить еще о чем-нибудь?
Милов с минуту постоял молча, закрыв глаза. Он вдруг почувствовал себя совершенно пустым. Выкачанным. Возраст, подумал он. Этот чертов возраст…
Он медленно открыл глаза. Так же медленно улыбнулся.
— Есть, — сказал он. — Два. Где тут' можно прилечь — это первый. И второй: когда будет ужин?
— Увы — только через два часа. — Мерцалов развел руками. — Но зато с шампанским…
— А, — сказал Милов, — тогда я потерплю. Он постарался сказать это как можно спокойнее. Хотя невыносимо хотелось есть.
— Ты-то потерпишь, — согласился Мерцалов. — А вот Эскулап, думаю, уже исходит нетерпением: ему очень хочется полюбоваться твоими статями.
— Господи…
— Что поделать: полного счастья, как сказано, не бывает.
2
— И все же, — сказал Милов после второго бокала, когда ему, усталому, слегка ударило в голову, — по-моему, вся эта операция была излишней. Все это можно было бы сделать проще: перебросить людей, внедрив их предварительно в контрабанду, не вязаться ни с кем из посторонних…
Они сидели в кают-компании парохода; ужин был без разносолов, но шампанское действительно было на столе. Эскулап хмуро поглядывал на Милова: чем-то он был недоволен. Географ (на сей раз он был в штатском и даже в каком-то легкомысленном штатском, суперкурортном) спокойно жевал; на заявление Милова он только покачал головой.
— Вряд ли, — ответил Мерцалов. — Ведь лучшей кандидатуры, чем твоя, у нас все равно не было, а внедрять к контрабандистам именно тебя никто не рискнул бы: там тебя могли с легкостью опознать, этот народ тебя хорошо знает. Да и потом — мы предпочитали официально остаться в стороне, пусть ставки делают другие. Они и поставили.
— Можно подумать, — проворчал Милов, — что вы заранее все знали…
— Если бы так, мы и начинать ничего не стали бы. Но мы не знали, в частности, где они укрывают ракеты, где — головки. Предполагали, что они хотят учинить крупную провокацию — взорвать, даже выбросить в атмосферу излучающие материалы и во всем обвинить нас; чтобы понять это, не нужны семипяденные лбы. Второй проблемой была доставка-к нашей границе или к морю. Ты практически справился с обеими задачами.
— И для этого вы меня подставили, — сказал Милов не очень дружелюбно. — Вы ведь понимали, что я могу попасть к ним — и тогда рискую больше любого другого?