Восточный рубеж(ОКДВА против японской армии)
Шрифт:
31 августа 106-й полк дивизии продолжал движение по тракту, соединяющему китайский город Калган с Улан-Батором., выдвигаясь к монголо-китайской границе. Кавалерийские полки бригады, преодолев сотни километров безводной степи, подходили к Баин-Тумену, чтобы прикрыть границу восточного выступа республики.
К вечеру 3 сентября 106-й полк достиг конца своего долгого пути — Саин-Шанда. Здесь на трассе Калган — Улан-Батор создавался опорный пункт, прикрывавший эту стратегическую трассу. Полки кавалерийской бригады из Баин-Тумена перебрасывались в монастырь Югодзырь-хид на юго-восточную границу
Его постройки могли вместить оба полка, а имеющиеся рядом колодцы обеспечивали и людей, и конский состав.
Уже 30 августа штаб группы усиления войск был переформирован в штаб 57-го особого корпуса с дислокацией в Улан-Баторе. Части корпуса подчинялись штабу Забайкальского военного округа, но в оперативном отношении командование и штаб корпуса подчинялись только наркому и начальнику Генштаба. Такое двойное подчинение определялось особым положением частей Красной Армии, расположенных на территории соседней страны.
К 9 сентября сосредоточение частей Красной Армии на территории МНР было закончено. На основных направлениях были прикрыты юго-восточные границы республики. В случае военной угрозы подразделения, сосредоточенные в Улан-Баторе, могли выдвинуться в любом направлении к границам. Но военной угрозы не было. Части Квантунской армии располагались в районах постоянной дислокации, хорошо известных советской военной разведке, и не шевелились. Никаких передвижений к восточным границам республики агентура в Маньчжурии не зафиксировала. Японские войска в Китае также не передвигались по тракту Калган — Улан-Батор. Им хватало забот с гоминдановскими войсками и частями китайской Красной Армии, и вглубь территории республики они не стремились. На границах было спокойно.
В Москве поняли, что «дата вторжения — 9 сентября» липа. Но никому не пришло в голову дать приказ о возвращении частей на советскую территорию. Части Красной Армии остались в Монголии и простояли там 50 лет до конца 80-х годов, когда они были выведены одновременно с частями из европейских стран. Для подразделений Красной Армии началась суровая служба в чужой стране, в непривычных условиях пустынного театра, на голом месте, без жилья, запасов, продовольствия, горючего. Специально сформированные автомобильные батальоны по плохим просёлочным дорогам подвозили всё необходимое, чтобы обеспечить на зиму крупную группировку частей Красной Армии.
Части пришли на голое место. Всё надо было начинать с нуля, а суровая монгольская зима с её ветрами, холодами и буранами уже стояла у порога. До ближайших железнодорожных станций на советской территории, откуда поставлялось всё необходимое вплоть до дров для отопления, сотни километров бездорожья. В этих условиях вся надежда была только на автотранспорт. Водители автомобильных батальонов сутками не вылезали из кабин. Тысячи грузовых машин непрерывно курсировали между железнодорожными станциями, базами снабжения и частями.
К октябрю 1937 г. на территории МНР была сосредоточена крупная подвижная группировка Красной Армии: более 30 000 человек, тысячи ручных и станковых пулемётов, сотни орудий, 280 бронемашин в мотоброневых бригадах и 265
Корпус был мощным подвижным соединением, равного которому не было в частях Квантунской армии. Его появление на монгольской земле изменило стратегическую обстановку во всём дальневосточном регионе. Крупная механизированная группировка советских войск появилась именно в том районе Монголии, который был более всего приспособлен для действий механизированных частей — ровная безлесная степь и никаких естественных препятствий. В случае войны, а в её возможность верили и в Москве, и в Улан-Баторе, слабые по численности и вооружению кавалерийские дивизии монгольской армии могли вести бои в тесном взаимодействии с советскими механизированными и мотоброневыми бригадами под прикрытием истребительных и бомбардировочных полков советской авиации. Ввод частей Красной Армии в республику обеспечивал в случае войны прикрытие наиболее удобного для движения японских войск направления от Калгана через Улан-Батор и далее вдоль реки Селенга к Транссибирской магистрали.
Ввод войск Красной Армии на территорию МНР в корне изменил военно-стратегическое положение на Дальнем Востоке. В случае войны РККА получала возможность действовать во фланг и тыл ударной группировки Квантунской армии, наступавшей из Хайларского района на Читу. Советские подвижные соединения, а в то время подобных соединений не было в составе Квантунской армии, получали выход к перевалам Большого Хинганского хребта и после захвата перевалов могли прорваться на центральную маньчжурскую равнину. Эта идея прорыва подвижных соединений через Хинган в центральную Маньчжурию была использована при планировании операции по разгрому Квантунской армии в 1945 г.
Обширные территории на юго-востоке Монголии, находившиеся с 1937 г. под полным контролем Красной Армии, были использованы для создания крупного плацдарма, предназначенного для развёртывания подвижной стратегической группировки в случае войны с Японией. А к этой войне готовились упорно и настойчиво многие годы. Очень хотелось Москве взять реванш и за поражение в Русско-японской войне, и, особенно, за японскую интервенцию на Дальнем Востоке в 1918–1922 гг. Нужно было показать всему миру, что советская держава — это не отсталая Россия, над которой может глумиться какое-то азиатское государство, диктуя свою волю.
У юго-восточных границ Монголии строились дороги, узлы и линии связи, склады оружия, военной техники и боеприпасов. Сеть аэродромов могла вместить мощную воздушную группировку. В полной мере был использован опыт Квантунской армии по созданию маньчжурского плацдарма. К 1945 г. плацдарм в республике был создан, и ударная группировка Забайкальского фронта была в кратчайший срок введена в Монголию и размещена в этом районе, изготовившись для стремительного удара через перевалы Большого Хингана к Мукдену.