Восточный вал
Шрифт:
— Поэтому-то иезуиты с сугубо иезуитской дотошностью изучают каждую такую странность. В том числе и те, которые порождены кремлевскими иезуитами Москвы.
…Как бы там ни было, а премьер до сих пор держал папку с «русскими донесениями» тех времен в своем особом сейфе, в котором собирал материалы, предназначенные для работы над будущими книгами. Так вот, теперь, рядом с «Папкой Кровавого Кобы» должна была занять свое место и постепенно наполнявшаяся «Папка заговора».
Подземелье напоминало
«Именно так, по трупам, они и пойдут, — решительно молвил про себя комендант «СС-Франконии». — По горам трупов они должны будут пройти… к собственной гибели. Нужно только увеличить здесь склады боеприпасов и продовольствия. Особенно продовольствия».
Лично он, барон фон Риттер, предпочел бы, конечно, умереть где-нибудь там, на закате дня, под старыми, озаренными лучами угасающего солнца соснами. Но что поделаешь: если уж суждено, то суждено. Единственная надежда на то, что последует приказ увести отсюда солдат, дабы укрепить ими оборону Берлина. По крайней мере, он хотел бы, чтобы все произошло именно так.
…Схожесть этого огромного тоннеля с метро еще более усилилась после того, как «опель» бригаденфюрера фон Риттера пересек рельсы, предназначенные для электропоезда. Причем комендант уже знал, что этот, магистральный, железнодорожный тоннель действительно уводил в сторону Берлина, чтобы где-то там приблизиться к линии метро, от которой его все же будет отделять стена. А возможно, и не будет. И в архитектуре «Лагеря дождевого червя», и в его предназначении все еще оставалось много неясного. Даже для него, коменданта этого лагеря.
Причем фон Риттер понятия не имел, кто же на самом деле является реальным носителем всей правды о нем, обладателем его инженерного и военно-бытового проекта. Единственное, что ему было доподлинно известно, так это то, что настоящие владетели «Регенвурмлагеря» обитают в институте «Аненербе».
Об этом он подумал сразу же, как только узнал об одной странности. Хотя из метро в «Лагерь дождевого червя» можно будет попадать через систему ходов, известных лишь узкому кругу посвященных, тем не менее, в подземном депо, располагавшемся по ту сторону Одера, инженерная бригада железнодорожников уже собирает первый электровоз, который должен открыть движение в метрополитене Франконии. А на схеме железнодорожного сообщения фон Риттер видел ветку, уводившую куда-то к району, расположенному чуть южнее Берлина. Но куда именно?
«Не могла же кому-то прийти в голову еще одна безумная идея: соединить подземелья «СС-Франконии» с еще не созданным подземным лагерем «Альпийской крепости»! — не поверил собственным догадкам фон Риттер. — Для такой стройки понадобится полстолетия, которых ни у фюрера, ни у самого Третьего рейха уже нет!»
С этой мыслью барон и успокоился бы, если бы… Вот именно. Благословляя фон Риттера на должность коменданта «Регенвурмлагеря», Гиммлер неожиданно намекнул, что открывать его «подземку» вызвался сам фюрер и что прибыть в штаб «СС-Франконии» он возжелал по… тоннелю, начинающемуся неподалеку от Берлина [16] .
16
По
— Если фюрер так решил, — ответил тогда барон, — то он прибудет по этой подземке, даже если к тому времени там еще не будет ни электровоза, ни рельс, на самого тоннеля. Ибо такова воля Германии.
Поначалу Гиммлер не воспринял возвышенности его веры во всемогущество фюрера и посмотрел на фон Риттера взглядом босса, успевшего разочароваться в только что назначенном подчиненном, но затем неожиданно изрек:
— Наконец-то я слышу ответ, достойный коменданта «СС-Франконии»!
— Подобные ответы вы будете слышать всегда, — заверил его барон.
— Жаль, что ничего подобного добиться от вашего предшественника Германа Овербека мне не удавалось.
Словом, все, вроде бы, складывалось хорошо в секретном проекте «Регенвурмлагеря», если бы не катастрофическое приближение всегерманского краха, инквизиторская тень которого все беспросветнее нависала над тем, что в этих подземельях задумывалось и осуществлялось.
— Вам никогда не хотелось вырваться отсюда, как из ада, Вольраб? — спросил барон, обращаясь к сидевшему позади него адъютанту.
— У меня это уже прошло, господин бригаденфюрер.
— Неужели прошло?! — искренне удивился комендант. — Почему же у меня не проходит?
— Потому что вы все еще продолжаете спускаться в «СС-Франконию» с тем же ощущением, с которым в свое время спустились сюда впервые.
— И с каким же чувством я спустился сюда впервые, прорицатель вы наш? — въедливо поинтересовался комендант.
— С тем же, с каким спускались бы в ад. А «Регенвурмлагерь» этого не любит. И не прощает.
— Не любит и не прощает? «Регенвурмлагерь»? Не раз замечал, что вы говорите о нем, как о чем-то воодушевленном.
— Он и есть воодушевленный, господин бригаденфюрер. Здесь уже давно появляются привидения, возникают какие-то странные существа и вообще происходит черт знает что. Если позволите, подробнее об этом мы поговорим чуть позже.
— Обязательно поговорим, — взбодрился фон Риттер. — Но даже после всего сказанного… Как еще можно воспринимать это подземелье, — благодушно проворчал комендант, — если не как преддверие ада?
— Как надежное пристанище рыцарей Франконии, рыцарей-франконьеров, решивших оставаться верными Третьему рейху даже после его падения.
— … «Пристанище рыцарей-франконьеров»? — вслух повторил бригаденфюрер, вдумываясь в смысл этих слов. — Неплохо сказано. Никогда не слышал такого определения.
— Потому что оно только что появилось. Считаю, что именно так, «рыцарями-франконьерами», и следует называть всех обитателей этой подземной базы.
— Представляя в качестве адъютанта, мой предшественник назвал вас «идеологом «СС-Франконии».
— Он назвал меня именно так?! — приятно удивился Вольраб.
— Считаете, что не соответствует действительности?